— А как мне-то приятно! — Я легонько пожал протянутую узкую ладошку.

Не в моих правилах делать комплименты молодым женщинам в первые пять минут знакомства. Однако поскольку эти минуты истекли чуть ли не двенадцать часов назад, я решил, что теперь правила нарушены не будут.

— Утром вы еще ослепительнее, чем вечером.

— Благодарю! — Она легонько улыбнулась и тут же сделала официальное лицо. — Пал Ваныч ждет в половине одиннадцатого. Время есть. Вы завтракали?

— Нет еще.

— Я с большим удовольствием составлю вам компанию…

Последняя фраза не содержала в себе ничего, кроме вежливости, и я тут же переключился на соответствующий стиль общения. В конце концов, ученые еще не открыли закон природы, требующий, чтобы все встречные девушки таяли перед первым же комплиментом Ар… Максима Метальникова! Даже Лили — и та не всегда подчиняется этому закону…

— Увы, пока еще не знаю, где здесь ресторан.

— Зато я знаю, конь в малине! — Инга взяла со столика сумочку. — Пойдемте!

— Конь в малине? — не понял я.

Она прыснула:

— Ой, это у меня приговорка такая. Привязалась в детстве, от бабушки. Уж сколько лет борюсь, и все бесполезно. Лишь в официальной обстановке удается сдержаться, а так…

«Угу, — подумал я. — Значит, между нами отношения уже близкие к неофициальным… Что ж, я — только за!»

— Идемте! — Меня взяли под руку и повели в ресторан.

— А что за купол торчит из воды на горизонте? — спросил я. — Ваша хваленая дамба?

Карие глаза Инги запылали возмущением:

— Это город Кронштадт, морская крепость, защита Питера от агрессии с моря.

Впрочем, поскольку я тут же изобразил глубочайшее раскаяние в полной собственной необразованности, Ингино возмущение быстро улеглось. А когда мы угнездились за столом, она и вовсе сказала:

— Заказ сделаю я. Хорошо, дорогой?

Мне осталось мысленно пожать плечами: по-видимому, моя спутница решила, что я сейчас начну заказывать десятки гамбургеров и пицц, перемежая их легионами устриц и лягушачьих лапок со сливками и кленовым сиропом.

— Как пожелаешь, дорогая, — подыграл я. — Только, пожалуйста, не забудь для меня стакан апельсинового сока и чашку кофе.

— Да, конечно, милый.

Официант, перед которым мы разыграли этот экспромт, принял все за чистую монету и резво удалился.

— Что такое дрочена? — спросил я, когда его уши оказались на достаточном расстоянии от моих губ.

— Запеканка из картошки. В Питере ею часто завтракают.

Я вновь мысленно пожал плечами. Наверное, нечто вроде картофельного пудинга. Что ж, не самое худшее блюдо для желудка…

Оставалось улыбнуться и оглядеться. И убедиться, что заведение достаточно приличное. Не «Рустерман», разумеется, однако… Мебель и сервировка на уровне, а прислуга, судя по целеустремленности движений, неплохо вышколена. Народу в зале было мало, и, кажется, на нас никто не обращал внимания. Точнее, не обращали на меня — Ингу-то по крайней мере трое хотели бы видеть за своими столами. А еще лучше — в постели. Желание было прямо-таки нарисовано на физиономиях…

Чтобы добить обладателей этих физиономий окончательно — и стремясь продолжить наш экспромт, — я тут же выложил Инге древний текст. Ну тот самый, где лишь русская пианистка знала, какого цвета трусы у Штирлица…

И словно льдинки в стакане зазвенели. Так смеются либо совсем невинные девочки, либо впавшие в детство старые девы… Инга ни той ни другой не была. Потому что тут же выложила не менее бородатый анекдот про отпечатки пальцев на заднице Евы Браун, конь в малине!

В общем, завистники втянули головы в плечи, а я, сразу обретя недурное настроение, принялся перетряхивать старье в кладовых собственной памяти, чтобы продолжить баловство в том же направлении и ответить американским анекдотом минувшего века про русский сервис.

Однако продолжение не состоялось. То ли мы хохотали над Штирлицем и Мюллером слишком долго, то ли здешний сервис и в самом деле не соответствовал заокеанским текстам о нем, но официант уже тащил поднос с завтраком.

Привычный утренний стакан апельсинового сока привел меня в еще лучшее расположение духа. Явилась даже мысль, что я почти дома, а не на другом краю планеты…

Когда официант удалился, Инга перестала смеяться и сказала:

— Спорим, собственную биографию вы знаете не хуже анекдотов!