Пред ними стихали сомненья,

И было так много обид прощено

И пролито слез умиленья!

О, пусть нас уносит волшебной игрой

Туда, в те надзвездные дали,

Где нет ни вражды, ни тревоги земной,

Ни зла, ни борьбы, ни печали!

Павловск

17 ноября 1889

ГРАФУ П. Д. БУТУРЛИНУ

в ответ на его "Двенадцать сонетов"

Когда певучие твои звучат сонеты,

Мне мнится, что на миг взвились края завес,

Сокрывших славный век художества чудес,

Любовью к вечному, к прекрасному согретый.

О, как далек тот век! И где его поэты?

Где незабвенные избранники небес?

Не их ли дух, певец, в твоем стихе воскрес

За то, что набожно ты их хранишь заветы?

Не изменяй же им! Верь в светлый идеал,

Что, как звезда, тебе путь жизни осиял,

Звезда, какой была Лаура для Петрарки!

Люби, как он любил; как он, пой до конца,

Чтоб звучный, словно гром, и, словно молнья, яркий

Твой стих восторгами воспламенял сердца!

Контрксевиль

18 мая 1892

НА ДВУХСОТЛЕТИЕ СО ДНЯ РОЖДЕНИЯ

М. В. ЛОМОНОСОВА

Среди полночных диких скал

При блеске северных сияний

Его томила жажда знаний

И свет науки привлекал.

Еще над русскою землею

Невежества царила ночь,

И долго, долго превозмочь

Ее он силился мечтою.

Его пленяло с ранних пор

Величье северной природы:

Двины стремительные воды

И моря Белого простор,

И в необъятном океане

Плавучие громады льдин,

И блеск алмазный их вершин

В золото-пурпурном тумане,

И ночь, забывшая зимой

Про утра свет, про вечер ясный,

И беззакатный день прекрасный

Цветущей летнею порой.

Юношей, светлой надеждой манимым,

Зимнею ночью, тайком,

С севером смело расставшись родимым,

Отчий покинул он дом.

Труден, пустынен был путь до столицы,

Долго он брел... И вдали

Стены зубчатые, башни, бойницы

Путника взор привлекли,

Встала Москва перед ним: золотые

Главы соборов горят,

Алой морозною мглой повитые

Высятся кровли палат.

Гулко разносится звон колокольный,

Словно пришельца зовет.

Радостно внемля призыв богомольный,

Смело пошел он вперед.

Начал под эти гудящие звуки

Дальнего севера сын

Жадно умом погружаться в науки,

В тайну их вечных глубин.

Монастырский ученик

Много лет трудолюбиво

Черпал мыслью терпеливо

Вековую мудрость книг.

Из развенчанной столицы

Белокаменной Москвы

К берегам реки Невы,

В город северной царицы

Был он вызван. И его

Отослали к иноземцам,

За рубеж, к ученым немцам,

Чтоб постигнуть существо

И искусства, и науки...

Он пытливостью своей

Превзошел учителей.

Там любви восторг и муки

Он впервые пережил.

Страсти творческой волненья

И усладу вдохновенья

Странник сердцем ощутил.

Испытал он много, много

И лишений, и забот,

И напастей, и невзгод;

Но идя прямой дорогой

И томясь в чужих краях,

Претерпел лихую долю

И рекрутскую неволю

В прусских воинских рядах.

После долгих лет скитанья,

Возвращаясь в край родной,

Из земли привез чужой

Он сокровища познанья.

У престола сплотясь, в те года

Чужеземцы гнушалися нами.

Весь отдался он жизни труда

И упорной борьбе со врагами.

Словно молотом тяжким ковал

Он певучее русское слово,

И стихами его зазвучал

Наш язык величаво и ново.

Он познал тяготенье миров,

В горных недрах металлов рожденье.

Грозный ток молньеносных громов

И небесных созвездий теченье.

В темный век свой всезрящим умом

Разгадал он средь тайн мирозданья,

Что теперь лишь мы смело зовем

Достояньем наук и познанья.

Горячий, в гневе страстный,