– Давай я сяду на тебя верхом, - предложил он.

– Нет, пройдем еще круг.

– У! Тогда не буду!

Он вырвался, а я в ту минуту стоял согнувшись, и его пятка угодила мне в губы. Не больно, но неожиданно. Убежал, хлопнул дверью.

Я пошел за ним.

– Что же ты в саду не даешь сдачи, а против меня воюешь?

– У!

Я взял его за плечи, повернул. Лопатки остро торчали, как крылышки. Он исподлобья глядел на меня.

– Обидчиков надо бить. Дай ему в нос. Все мужчины должны уметь драться.

– А мне жалко, - буркнул Виташа.

И неужели мне эту жалость надо из него вытравить?

– Вот ты ударил меня ногой, а мне больно.

– Тебе больно?
– спросил он. И заплакал.

Я стал утешать мальчика. В России сила может многое и не может многого.

Все же это была хорошая мысль: покой стоит тридцати рублей. Я отдал деньги сторожу. Мы посидели, поговорили о наступившем лете.

– Хотите, починю ваш мостик?
– смущенно предложил он.

– Спасибо.

– Что там! Сделаю, Виталий Иванович. Свои люди. Между нами даже забора нет.

Все, что есть у меня, скоро исчезнет. Точнее, все останется, за вычетом меня. Но кто обладает этим миром вечно? Короткой жизни хватает, чтобы узнать его свет, горечь, надежду.

В яблонях переливались солнечные лучи.

– Господи, как хорошо!
– сказал сторож.

Виташа увидел меня и показал на солнечное сито листьев:

– Дедушка, смотри. Зеленый всадник на солнечном коне скачет.

– На снежном коне, - тихо ответил я, повторив слова моей матери, сказанные мне давним-давним утром.

И на мгновение в моем сердце мальчик встретился со своей прапрабабкой, уже давно растворившейся в этой земле.

1981