Шрифт:
– Нашему Савуле птушки ноги обули, а у Миколы - пятки голы!
Уже известный на сплаве насмешник и задира, Григорий недавно бежал от своего пана из-под Киева и теперь скитался по глухим местам, нигде не находя покоя. Был он малого роста, чернявый и такой подвижной, что прозвали его люди Жуком. Он и впрямь жужжал среди посполитых. То кому-либо на ухо, то открыто перед лицом доброй компании, поглядывая, лишь бы не подслушал его покрученик* или другой какой панский слуга. Панов и их слуг Григорий не любил. Зато с бедняками сходился быстро и тесно. К Савве привязался больше других.
______________
* Покрученик - приказчик (бел.).
Савва был на две головы выше Григория. И там, где рослый красавец плотогон делал шаг, его новый друг делал два вприпрыжку. Савва скажет слово - будто с корнем пень вывернет, а Григорий подхватит, очистит, отточит, и засверкает слово острой секирой.
– Смотри, Жучок, не опали свои крылья, - не раз дружески предупреждал его Савва.
Григорий загадочно отшучивался:
– Не опалю, бо не там огонь, куда я лечу, а там, откуль вылетаю... А без крыльев неможно мне. Комар и тот без крылов пишки ползет, а у людины дел поболе комариных. Ему ползать грех. Летать треба, братику! Як можно выше летать!
Была уже на исходе неделя с того дня, как родился у Саввы сын. Пора бы крестить новорожденного. Дать ему имя.
– Назови Андреем, - предложил Микола.
– Не годится, - возразил Григорий, - задразнят хлопца: Андрей, не дурей, раздерешь сорочку.
– Ну, Якубом, - уступил добродушный Микола.
– Якуб стоит, як слуп, - подхватил насмешник.
– Сергеем... - уже робко пробовал подсказать Микола.
– Сергiем мого дурного пана звалы, - объявил Григорий.
– Ну, Янка...
– Янку - бьют спозаранку...
Микола обиженно махнул рукой и замолчал.
Савва улыбнулся.
– Не ссорьтесь, други... Нашел я сыну имя... назовем его - Стах!
– Стах - всiм панам на страх! - обрадовался Жук. - Ото доброе имя...
– Стах... Стахор... - мечтательно повторил отец.
– Выпьем за здоровье нашего Стаха! - Григорий показал на корчму у перекрестка дорог.
– Верно, - согласился Савва, - раз есть у хлопца имя, надо и крестины справить. Да и до хаты уже близко...
Григорий распахнул низкую дверь старой корчмы.
– Эй, Берка! - крикнул он, вглядываясь в чадную темень. - Хватит у тебя меду и крепкого пива, чтобы напоить нашу вельможную компанию?
Корчмарь поклонился вошедшим и, взглянув большими тоскующими глазами на Савву, тихо спросил:
– Ты хочешь напиться, Савва? Ты был уже дома?
– Мы идем домой, Берка, - ответил Савва, - а по дороге нашли доброе имя сыну - Стахор! Так надо же...
– Ты ничего не слыхал? - спросил Берка.
– Мы все ведаем! - весело перебил его Жук. - И про сына, и про кольцо. Ставь мед и пиво, не бойся, найдем чем расплатиться. Хотя за здоровье Стаха мог бы ты и сам, старый колдун, угостить родителя.
Корчмарь вздохнул и, нагнувшись за стойку, вынул жбан.
– Стах - всем панам на страх! - не унимался Григорий.
Вырвав жбан из рук Берки, он налил мед в кружки. Подал молчаливо сидящим в корчме крестьянам.
– Просит вас Савва за сына Стахора... Берка, ты угощаешь! Ну?
– Я угощаю... - печально ответил корчмарь. - За здоровье рожденного сына и... за упокой жонки твоей, Савва... доброй Марили... - Он прикрыл тяжелыми веками наполнившиеся слезой глаза, прошептал: - Иди до хаты, Саввочка...
...Вот как это было.
Весть о том, что птица принесла Марии перстень, дошла до панского замка. Пересчитали кольца пани Ядвиги. Недосчитались самого дорогого. Того, что с большим камнем-смарагдом.
В хату к Марии ввалились гайдуки и пан Владислав.
– Где тот перстень?
– Вот он, паночек... - Мария, не таясь, развернула тряпицу.
Пан Владислав схватил его, радостно вскрикнув:
– Як бога кохам, той самый!.. Наилюбимейший перстень пани!
Мария тоже обрадовалась: этот перстень почему-то пугал ее.
– Слава богу, коли это ее милости пани, так и возьмите...
– О лайдачка, - захохотал пан Владислав, - она мне дозволяет... Може, ты еще хочешь выкуп, пся крев?
– То ж не я нашла, а сорока... какой же выкуп, паночек...
Мария думала, что пан шутит, и доверчиво улыбалась.