У подъезда стояли внимательные старушки, а рядом с ними милиционер.

Катя услышала обрывок из базарной, ветвистой речи, одной из старушек:

– ...Да вот хоть раз в день то и видим... Да - таких ободранных. Все то чаще малец выходит, - весь грязный, тощий - смотреть страшно - больной, наверное. А один раз, видели - с ним и девка выходила... Тоже грязная - ага, как кукла на помойке... У них там целый тараканник! Ага, небось у нас на чердаке то и вертятся...

Катя, внешне оставаясь спокойной, пошла мимо разговаривающих в подъезд. Но одна из старушек узнала девушку, позвала ее:

– Ну, девица, нашла своего котенка?...
– и не дожидаясь ответа, затараторила милиционеру, что вот мол бегают еще всякие хулиганы за кошками (она имела ввиду Диму).

Милиционер, однако, заподозрил что-то, тут же спросил Катю:

– А вы здесь проживаете?

– Нет.

– А куда идете?

Катя ничего не ответила, вбежала в подъезд - в голове - спокойное и сильное, вспыхнуло решение: "Я обязательно должна предупредить их. Должна успеть, а иначе выйдет, что я не сдержала клятву".

С улицы донесся окрик:

– Стойте! Немедленно стоять! Я говорю!

Хлопнула дверь - раздался говор старушек, похожий на карканье встревоженных ворон.

Катя, что было сил, бросилась по лестнице. А она хорошо бегала! Недаром, каждое утро, вместе с отцом да старшей сестрою устраивала пробежку, по парковым аллеям!

Вперед - через две, через три ступеньки! Позади пыхтел, громко топал, а раз споткнулся и с руганью грохнулся милиционер.

Разрыв меж ними был бы значительно больше, если бы не Катина сумка с книгами и едою... Вот последний пролет - вот люк - только бы он оказался не запертым.

Катя толкнула - крышка откинулась в сторону. А девушка, голосом громким, но, по прежнему спокойным, возвестила:

– Петя, Машенька! Скорее - уходите! Милиция здесь!

Встрепенулись из своих укрытий голуби; перелетая в солнечных колоннах, выпорхнули в небо.

Из-за бетонной колоны выглянули дети - эти добрые, невинные глаза - как же, до боли, сжалось Катино сердце - так ей захотелось остаться здесь с ними, показать книги... Но времени не было - Катя перекинула им свою сумку, еще раз крикнула: "- Бегите!", а сама встала на люк.

А там уже налетел преследователь - ударил - люк подпрыгнул - Катя едва удержалась на ногах.

– Черт, забаррикадировали что ли?! Притон что ли?!... Подмогу вызвать...

Тут еще один удар, и теперь Катя не удержалась - упала на солому. Оглянулась - Машеньки не видно, а Петя замер над распахнутым люком в соседней подъезд, в руках его - Катина сумка.

– Беги за сестренкой!
– успела она еще крикнуть, как ее схватили за руку, да рывком поставили на ноги - в руке вспыхнула боль, однако, Катя сжала губы - ни звука не издала.

Милиционер, оглядывал опустевший чердак. Он вспотел от бега по лестнице; видно было, что зол и напряжен до предела - того и гляди взорвется.

– Что у вас тут? Притон? Кто здесь - наркоманы? Показывай, где, что прячете - будет учтено.

Катя молчала, она, вообще поклялась не говорить ничего, - тем, может, выгадать время для Пети и Машеньки.

Чердак пугал "стража порядка", ему все мерещилось, что из-за угла бросятся на него преступники, оценил уже, что здесь можно спрятать целый боевой арсенал и за руку поволок Катю обратно, к люку:

– Пошли, пошли! И не вздумай рыпаться!... Сейчас в отделении, все, как миленькая выложишь...

* * *

И вот Томас и Джой остались в квартире, где проживала, совсем захворавшая, с уходом внука, бабушка и дед, который, пил уже не переставая...

Бабушка почти все время лежала на кровати, кашляла страшным, разрывающим, сухим кашлем, плакала. Томас забирался к ней на живот, свернувшись там клубком, мурлыкал, и тогда бабушке становилось немного полегче... Все же болезнь, отверженность ее от людей, скотское состояние уж потерявшего человеческий рассудок - все это медленно брало вверх. С каждым днем все труднее ей было подняться с кровати, пройти к холодильнику - отдать Томасу и Джою последнее из того немного, что оставалось в холодильнике.

Шли эти страшные дни и ночи. Возвращался пьяный дед, валился в кресло весь грязный, жалкий - рыскал остекленевшими, безумными глазами по комнате, бормотал какое-то бессвязное безумие.

Этот рыжий песик и серенький котенок, сначала держались поодаль - не сошлись характерами.

Томас, словно бы и не замечая раздражения, которое вызывал своим бурным нравом у серьезного и сдержанного Джоя, все пытался познакомиться с ним поближе, поиграть. Он крутился возле, прыгал через него, а в ответ получал весьма недвусмысленное рычанье...