– Тра-та-та-та!..

– Да успокойте вы его наконец!

– Мало, видать, ему врезали...

Женщины гневно поворачивают головы к мамаше.

– Распустили ребенка!

– Скажите вы ему в конце концов!..

Однако у мамаши, успевшей простить свое чадо, находятся достойные ответы. Известно, что педагогика у всех своя. Кроме того, плотный огонь сына, заглушающий сыплющуюся отовсюду ругань, помогает ее обороне. Владик и блондинка, пожалуй, единственные, кто не принимают участие в споре. Сдружившаяся парочка проникается все большим взаимным интересом. В разгорающийся пожар ссоры бережно подбрасывает полешки кудряш с дипломатом. Происходящее для него - спектакль, и он не хочет быть пассивным зрителем.

Незаметно для всех, высокий, так и не покинувший своего угла, ощупывает задний карман брюк и распахивает молнию огромной сумки. Часы на его руке показывают девятый час. Уже несколько минут, как окошечко должно распахнуться.

Как-то так получается, что и без того плотная масса людей сжимается еще теснее. Кто-то торопливо, словно только сейчас вспомнив, начинает спрашивать:

– Много его там, не знаете?

– Где ж много... Зернышки такие мелкие, по горсти в пакете.

Напряженный слух ловит каждое случайно брошенное слово. Малейшая тревога тут же обращается во всеобщая беспокойство. Парни в куртках, забыв о шуточках, держат наготове дипломаты с сетками, то и дело озираясь по сторонам. Они переместились чуть вперед, к знакомой блондинке, и на них смотрят негодующе. Но она теперь - вроде как их знакомая, и тут уж ничего не попишешь.

По мере приближения критического момента волнение нарастает, а вместе с ним набирает силу и шумливый гул. Даже мальчуган с автоматиком прекращает свою трескотню и удивленно прислушивается.

– Идет, идет...

Шаркая по полу стоптанными валенками, мимо проходит женщина с ключами. Это и есть продавец.

– Скажите, хватит на всех?

– Сколько его там?..

– Будет галдеть!
– работник магазина гремит замком. Она входит в подсобку, а через минуту маленькое окошечко с лязгом открывается. Лязг этот срабатывает наподобие удара гонга. Все жмутся в одном направлении и, вероятно, впервые обращают внимание на женщину, стоящую у самого окошечка. Худенькая, серенько одетая, она вызывает всеобщую неприязнь. Сразу за ней расположился старичок-ветеран, а далее через пару человек красуются знакомые курточки. Цель достаточно близка, и они не выказывают беспокойства.

Вот тут-то мать карапуза и не выдерживает. Делая отчаянный рывок в сторону окошечка, она взламывает людской заслон, как древний таран деревянные ворота. Что-то, по-видимому, она про себя прикинула и взвесила. Полученный вывод и подтолкнул ее к действиям. Но люди - это не жалкие крепостные ворота. Женщина делает несколько шагов и словно в паутине вязнет, удерживаемая множеством рук.

– У меня ребенок!
– она с рычанием продолжает рваться вперед.

– У всех дети! Всем надо!

– Она и сюда встряла без очереди! Какой-то танк, а не женщина!..

Тогда женщина швыряет самый весомый аргумент:

– А этих сопляков-спекулянтов пустили?! Шляпы! Да после них там ничего не останется. А мне всего-то пару пакетов!..

"Сопляки-спекулянты" насмешливо улыбаются. Народ продолжает возмущаться, но женщина-танк столь решительно пробивается, что вскоре оказывается возле окошка. Высокий, двинувшийся было в сторону парней, в сомнении останавливается. Он зло смотрит на женщину. В этот момент она как раз очищает заветный плацдарм от последнего препятствия - невзрачной худенькой противницы. Она работает локтями и давит всей массой. Маленькая женщина - ей не соперник.

– Ты что, список составляла?.. А нет, так и стой, милая, в порядке живой очереди! А у меня ребенок!

Неожиданно подает голос ветеран-старичок.

– Что вы себе позволяете!
– дребезжаще вопрошает он и к радости молодых спекулянтов забавно притопывает ногой.

– Ой, да помолчите вы!
– отмахивается от него женщина-танк.
– Еще и вас мне слушать.

– Что значит - помолчите? Вы...
– Старичок беспомощно шарит вокруг взглядом и трясущейся рукой лезет в карман.
– Я, к вашему сведению, ветеран войны... Да! И награды... Могу без очереди, но не лезу, потому что стыдно!

– Да житья от вас не стало!
– огрызается мамаша.
– Медальки, ордена, книжечки... Привыкли козырять!

Старичок смолкает. Он только пораженно хватает ртом воздух и слепо водит рукой с удостоверением.

– Постыдились бы, гражданка!
– кричит кто-то.
– В самом-то деле!

– А мне стыдиться нечего!
– навзрыд плачет женщина-танк.
– Я сама всю жизнь болею, и ребенок мой тоже...

Высокий, сосредоточенно следящий за событиями, замечает в окошке с той стороны мелькание знакомого ватника. Пружинисто приближается к ругающимся.

– В сторонку!
– он легко оттирает от окошка всех троих, и крепкая волосатая рука ныряет в недоступную всем глубину, навстречу ватнику продавщицы. В пальцах у него крупные купюры. На мгновение все немеют.

– Да что же это творится!
– старичок с хрипом пробует расстегнуть душащий его ворот.

– Сволочь!
– визжит женщина-танк и молотит кулаками по широкой мускулистой спине мужчины.

Деньги у высокого уже взяли, сумка под боком хищно распахнута, и он неспешно поворачивается. Попутно кидает взор в сторону парней. Те стоят встревоженные, но, по-видимому, понимают, что запоздали. Пальма первенства уже не за ними, и попыток вмешаться они не предпринимают.