– Садись сюда, – велел вождь и учитель. – Вот так, поближе к печке. Рубаху снимай, руку вытяни. Да не держи на весу, обопри вот о чурбак хотя бы.

– Больно будет? – на всякий случай спросил я.

– Не думаю, – задумчиво сказал Буня. – Сюда бы, конечно, волхва надо… и есть у меня волхвы, кое-чем обязанные. Но не хочу тебя лишний раз светить, да и дело такое, что и сами, думаю, потянем.

– При чем тут волхв?

– А при том, – объяснил Буня, – что холопские браслеты замыкаются и размыкаются колдовским словом. Каждый холоп по закону должен с таким браслетом ходить. Мера предосторожности, – усмехнулся он, – и довольно глупая. Если уж холоп сбегает, то за вольного выдавать себя не будет. Он к «ночным» пойдет, больше-то некуда. Ну а среди нас и так нет ни холопов, ни бояр.

Да, конечно. Тут полное равенство. Не считая того, что есть вожак, ворон – его слово закон для всех, есть придельные – то есть при делах, опытные «ночные», которых вожак посылает на самые важные дела, но и доля им из общака идет соответственная. А есть подхватные – мелочь, «шестерки», которым надо еще выслужить право на самостоятельность. Вот Толик, например, подхватный, и Валуй тоже, а Гриня и Костя – придельные. В Буниной шайке, насколько я понял по рассказам Толика, это деление не так заметно, как у других, с кем парню довелось погулять. Но тоже есть, никуда не денешься. Буня демократии не допускает. У него монархия хоть и просвещенная, но абсолютней некуда.

– Ты что же, умеешь колдовать? – я готов был допустить даже это, уж больно многими талантами блистал этот седой ворон.

– Нет, конечно, – пожал он плечами. – Но вот смотри, есть замки, да?

– Ну есть, – признал я очевидное.

– А кроме замков, есть три вида людей. Есть те, кто замки делает. Кузнецы-умельцы. Есть те, кто замки открывает ключами, – обычные люди.

– Пользователи, – невольно улыбнулся я.

– А? Хорошее слово, запомню. Так вот, есть еще и третьи – умельцы из наших, из «ночных». Которые откроют тебе гнутой проволокой любой замок. Но вот сделать замок – это не по их части. Понял? Я не волхв, Андрюшка. Я взломщик, и, честно тебе признаюсь, не из лучших. Так, по мелочи кое-чего понахватался…

Из меня чуть было не вырвалось выражение «ламер», но я вовремя прикусил язык. Буня, с его интересом к словам, сейчас же захватил бы наживку… только вот пойман оказался бы я сам.

– И как ты будешь открывать?

– Увидишь. Держи руку спокойно, не напрягай. Глаза можешь не жмурить, но лучше будет, если не станешь зыркать туда-сюда. Браслет твой не просто так нацеплен, правильный ключ к нему связан с тем, кто носит. С пользователем, – усмехнулся он.

Ну да, чего уж не понять. Привязка софта к «железу»… вернее, тут уж к мясу…

– Сейчас ничего не говори, – предупредил Буня. – И вы тоже заткнулись! Обеспечьте мне тишину. Толик, детка, тебя это касается в первую очередь.

И воцарилась тишина. Буня опустился передо мной на корточки, обхватил обеими ладонями кольцо и начал очень медленно сжимать его. Сперва молча, а потом тихо и низко запел.

Ни единого слова я не понял. Слова вообще нельзя было вычленить в этом тягучем, заунывном потоке звуков. Песня строилась на басах, таких низких, что еще чуть-чуть – и сползет в инфразвук. У меня от этого пения зашевелились волосы и заныли передние зубы.

Потом Буня резко раздвинул ладони. Покрутил головой.

– Не сработало, – сказал он своим обычным голосом. – Не волнуйся, все хорошо. Я и не надеялся, что подойдет обычный ключ. Видишь ли, когда холопу надевают кольцо, то чаще всего это делает городской волхв. А им, конечно, лень возиться с каждым по-особенному. К тому же если закрыть холопа на особый ключ, то и открыть его сможет только тот самый кудесник. А представь, если холопа надо освободить или там рука отчего-то воспалилась, надо снимать для лечения – а волхва уже нет? Перекинулся в другой шарик. Вот и договорились насчет общего ключа. Да вот, видишь, с тобой иначе. Ты у нас – штучный товар… Ладно, будем пробовать.

Он снова обхватил мою руку и долго молчал, то ли вспоминая слова, то ли настраиваясь на какую-то неслышимую ноту.

Если Буня будет использовать метод простого перебора, так это может затянуться навечно. Я как-то скачал программку, снимающую пароль с архивных файлов. Шестибуквенный снимала всю ночь. Правда, комп у меня не шибко навороченный.

Тут, однако, все оказалось хитрее. На сей раз Буня не стал петь мне песенок, а начал произносить короткие отрывистые фразочки. Будто строчки из стихов на иностранном языке. Скажет строчку – и пару секунд водит руками около браслета, не касаясь. Хмурится, задумывается.

Потом он прекратил это занятие. Браслет по-прежнему плотно обхватывал мое левое запястье.

– Уже лучше, – ободрительно произнес Буня. – Устройство ключа теперь более-менее понятно. Я поймал нужные отзвуки. Погоди, дай сообразить.

Соображал он, наверное, минут десять. Я уже устал сидеть, не меняя позы и глядя в одну точку. Остальные тоже страдали от вынужденной тишины, но ослушаться своего ворона не смели. Только Толик что-то начал было шептать своему ровеснику Бориске – и тут же заработал хлесткий подзатыльник от придельного Фотьки. И правильно. С Толиком, по-моему, вообще надо построже. Буня с ним излишне чикается. Прямо как со мной.