Он залпом хлебнул обжигающе-холодную пустоту. Ну вот и всё. Оборвал ниточку… оборвал надежду… На что теперь надеяться? На медицину? Знал, чувствовал – без толку. Если уж врачи темнят, отделываются намёками – значит… Значит, только на Господа и остаётся уповать. Только вот кто может знать Его волю? Может, согласно Промыслу, младенец Александр должен сегодня-завтра отойти в райские обители? А может, на десятки лет он обречён оставаться бездушным телом, биомассой, подключённой к аппаратуре? Зачем? Требовать ответа – дерзость. Смиряться надо. А не получается. Когда ты вот прямо сейчас, своими руками выкинул реальный шанс… когда летишь в безжизненное серое пространство.

Валера чуть не подпрыгнул на месте. Щёки его пошли свекольными пятнами.

– Не, ну блин, ну ты чего? Ты глупый, да? Я ж тебе как брату… Совсем, что ли, затупил на своём христианстве? Тебе сына не жалко? Тоже, блин, этот… Авраам. Да плюнь ты на всю эту ботву! Хоть раз в жизни как человек поступи, а не как раб! Не надоело в сказки верить? Христианство-мусульманство, фиг знает что… Да ты знаешь хоть, кем этот ваш Иисус был? Да он Иным был, магом вне категорий! Просто с тараканами в голове, возомнил о себе всякую фигню… А когда допёрло до него, то просто взял и развоплотился, от стыда! В Сумрак сбёг, растворился там. Вот, и все дела. Вот и вся твоя вера.

У Дмитрия перехватило дыхание, точно его резко и умело ударили в живот. Золотистые искорки роем поплыли перед глазами. Ну и мразь!

Прощать такую гадость было нельзя. Не тот случай, когда правую щёку подставляют. И плевать на последствия!

Он легко вскочил на ноги – и быстро, хлёстко врезал Валере по физиономии. Намеревался влепить пощёчину, но вышло – в нос.

Наверняка Валера, ожидай он удара, легко блокировал бы его руку. Но тот, видать, слишком увлёкся разоблачениями – и упустил момент.

Кровь из разбитого носа стекала на его светло-бежевые брюки – а он недоумённо смотрел на Дмитрия. Таким взглядом, будто у него, детсадовца из младшей группы, отобрали обещанную за прилежание шоколадку.

А пассажиры вокруг ничего не замечали. Даже капли крови, угодившие на плащ сидевшего рядом с Валерой дедушки, оставили того совершенно безучастным. Дедушка, шевеля губами, разгадывал кроссворд. Интересно, мимоходом подумал Дмитрий, это магия действует или просто никто не хочет ввязываться в чужие разборки?

Валера между тем опомнился. Страшен стал Валера, багров лицом. Глаза, казалось, вот прямо сейчас выкатятся из орбит.

– Ты – меня?! – взревел он и мгновенно сгрёб Дмитрия за ворот. – Ты на кого катишь, козёл? Да я тебя сейчас в блин сплющу! А ну, пошли!

Не отпуская Дмитрия, он устремился к тамбуру. Тоже наверняка переполненному. Впрочем, люди послушно расступались перед ними, не прерывая прочих своих дел – чтения, разговоров, еды.

Сперва Дмитрий растерялся. Не часто приходилось ему драться с бандитами. Сказать по правде, ни разу ещё не приходилось. Пара-тройка стычек с пьяными подростками не считается, не тот уровень.

А потом он понял, что сейчас его, вполне возможно, будут убивать. Умело, деловито, и главное – совершенно безнаказанно. Кого бояться Иному? Не милиции же. Да он бы её и так не боялся. Случись что – отмажут братки.

Умереть сейчас? Не увидев Сашку, не успев, быть может, попрощаться с ним? Сделать Аню вдобавок ко всему ещё и вдовой? А мама? На миг он представил её лицо, когда ей сообщат… А кто будет вести шестые, а главное, девятые классы? Господи! Ну сделай же хоть что-нибудь!

Ничего не сделал Господь. Ни молнии не послал, ни милицейского наряда. И волна обжигающего, ослепительного гнева, поднявшись откуда-то снизу, затопила Дмитрию голову. Всё расплылось перед глазами, всё смазалось, утекли куда-то цвета и звуки. Зато накатил холод, продрал по спине ледяными коготками. Серая мгла клубилась вокруг, дышала первозданной тишиной, и лишь у невидимого горизонта что-то угрожающе рокотало.

Заплёванный тамбур, хлопающая дверца между вагонами, вдумчиво курившие мужики – всё это осталось, но замерло, напоминая музей восковых фигур. Они были здесь – и вместе с тем где-то далеко-далеко, в каком-то ином слое.

Зато Валера был тут, рядом. Правда, не так уж легко было его узнать – и следа не осталось от его полноты. Гибкий, поджарый, совершенно лысый. Заострившиеся уши, узенькие буравчики глаз, и оскаленная морда… нет, не бывает у людей столько зубов. И когтей таких тоже не бывает. Какая мерзость!

Дмитрий задыхался от отвращения. От ненависти к этому отвратительному созданию, поднявшему свой поганый язык на Господа, на Спасителя мира. Такой твари не место под солнцем! И под луной тоже.

В руке как-то сам собой обнаружился меч – багровый, пылающий немыслимым жаром. И не требовалось даже махать им, меч сам знал, что делать. Вырвавшись из его ладони, точно освободившаяся птица, клинок полетел навстречу Валере, на миг задрожал в сером воздухе у самого его лица – и беззвучно впился между глаз.