— Нет, надо разобраться, — возразил бородатый. — Юрий Алексеевич владеет слишком ценной для нас информацией. Надо уговорить его. Он должен рассказать нам правду о своей встрече с профессором Фокиным.

— Никому я ничего не должен, — пробормотал Юрий. Ему стало тошно от всей этой странной беседы, затянувшейся перепалки и каких-то интриг, в которые, теперь это было ясно, собирались вовлечь и его.

Наступило молчание. Лица у присутствующих слегка помрачнели. Затем бородатый, очевидно руководивший собравшимися, тяжело вздохнул и, резко повернувшись к Юрию, сказал:

— Согласитесь, если человек движением руки способен уничтожить звездную систему, это страшно! Как вы думаете, должны мы изучать такого человека? Тем более что возникают определенные сомнения, человек ли это? Не исключено, что в нем уже не осталось ничего человеческого…

— Ну, это уж слишком! — прошептала блондинка.

Юрий оглянулся на Василия. Водитель вездехода сосредоточенно рассматривал пейзаж за окном.

— Я вас понял, — сказал Юрий. — Нет, Фокин не из породы диктаторов. Это мое впечатление от встречи с ним. Если вас интересует именно это, считаю, он не способен на подлость.

— Спасибо, — ответил бородатый, — но это ваше субъективное впечатление. Этого мало. Нам необходимы подробности вашей встречи с ним. Где вы встречались? О чем говорили?

— Опять допрос! Это, действительно, слишком! — возмутился Юрий, поднимаясь из кресла. — Извините, мне пора в лабораторию. Поговорим в другой раз.

К удивлению Юрия, его никто не остановил и не стал уговаривать остаться. Только бородатый многозначительно. процедил:

— Всего хорошего, — и, посмотрев на Василия, добавил: — Проводите Юрия Алексеевича.

В коридоре Василий дружески приобнял Юрия и похлопал по плечу:

— Не унывай, старина, все чудеса еще впереди, — сказал он, сворачивая в какой-то подвал.

Юрий почувствовал опасность:

— Нам же к выходу, к вездеходу? Ты куда меня тащишь?

— Идем, идем, так надо.

— Что значит, так надо? — сказал Юрий, останавливаясь и пытаясь выиграть время и сообразить, что происходит. — Кому это надо? Мне пора в лабораторию.

Однако Василий не стал выслушивать его вопросы и рассуждения, а грубо и молча попытался втолкнуть Юрия в какую-то дверь. В ответ Юрий поймал Василия за руку, что есть силы дернул на себя, и они, сцепившись, покатились по полу. Завязалась быстрая и ожесточенная потасовка, крайне неприличная для двух серьезных и вполне цивилизованных мужчин. После пятиминутного хрипения, сопения, перекатывания, коротких и резких ударов, выворачивания рук Юрий сумел отбросить Василия к стене и вскочить на ноги, однако удрать не удалось. В дверном проеме застыла здоровенная фигура биоробота. Василий тоже поднялся на ноги и, размазывая кровь по лицу, бормотал:

— Озверел… Для его же блага… пижон… Стой, кому говорят! С ума сошел!

— Не знаю, кто у вас тут сошел с ума, я-то еще пока в полном сознании, — процедил Юрий, прикидывая, что же ему делать.

Василий неторопливо извлек из кармана куртки маленький, почти игрушечный пистолетик, направил его на Юрия и сказал:

— Ладно, старик, без шалостей. Игры кончились. Эта штука усыпляет мгновенно. Потом долго будет головушка болеть. Успокойся, без вздрагиваний, а теперь топай в ту дверь. Живее!

Понимая, что дальнейшее сопротивление ни к чему хорошему не приведет, Юрий покорно толкнул массивную металлическую дверь и вошел в полутемную, правда, достаточно просторную комнату, освещенную слабым бледно-сиреневым светом декоративного светильника, закрепленного на одной из стен. Окон в комнате не было, у стены, напротив двери, стоял диван, обшитый темно-красной замшевой материей, рядом небольшой стол и два кожаных кресла.

— И как мне ваши действия понимать! — спросил Юрий, чтобы хоть что-то произнести. Он уже и без разъяснений сообразил, что его ожидает утомительное и, возможно, достаточно длительное заключение в этой тусклой, комнатке.

— Запас еды в холодильнике в смежной комнате. Все удобства. В старину королей содержали с меньшим почетом. Ты прости меня, старина, но тебе придется пожить здесь несколько дней. Назревают события, от которых тебя пришлось изолировать на некоторое время. Через три дня увидимся. Прощай.

Василий усмехнулся и вышел. Дверь со скрежетом захлопнулась. Один за другим щелкнули два замка.

Юрий огляделся, прошелся по комнате. Его пошатывало, в голове еще шумело после драки, и он в изнеможении плюхнулся на диван.

Происходящее было мучительно неприятным. От мыслей обо всех этих адрианских чудесах, тайнах, о Фокине и Василии, о компании наверху становилось тошно, противно и очень гадко на душе.

«Надо бы заснуть, — подумал Юрий, — хоть немного прийти в себя, очухаться от всех этих дешевых детективных приключений. Бред какой-то… Заговор у них, что ли? А я чем помешал? Сую свой нос в каждую щелочку… Вот и защемили…»

Заснул он с трудом — все тело ныло, болели синяки и ссадины, полученные в честном поединке с Василием, голову пронизывала вспышками жгучая боль…