Между тем Сажин, выкладывая бумаги из кармана френча, достал и билеты в кино, которые не мог найти.

– Вы ложитесь, Сажин?

– Да. И вам советую. Поздно.

– А у вас папироски не найдется?

– Вы разве курите?

– Бывает. Когда есть с чего.

– Возьмите на подоконнике. Я набил вчера.

Верка закурила. Легла на кровать поверх одеяла.

– Я не смотрю, – сказал Сажин, – можете раздеться.

– А зачем? И так полежу… Как божья матерь.

– Я потушу? – спросил Сажин.

– Тушите, – с некоторой иронией ответила Верка.

И в комнате стал виден только огонек ее папиросы.

В Посредрабисе дел было невпроворот. К повседневным заботам – формированию концертных бригад, трудоустройству технического персонала, организации выступлений и поездок на коллективных началах – на «марках» вместо твердых ставок, к разбору бесконечных трудовых конфликтов – прибавились еще киноэкспедиции.

Их было в Одессе уже две, когда приехала третья.

Сажин увидел ее, идя утром на работу. Как и все прохожие, он остановился и глядел на шумный кортеж извозчичьих пролеток, двигавшихся со стороны вокзала. Нагруженные чемоданами, корзинами, ящиками, осветительными приборами, зеркалами и отражателями, пролетки двигались медленно, и сидевшие в них молодые люди перекрикивались, чему-то смеялись, что-то передавали «по цепи».

– Киношники приехали! – слышалось в толпе. – Мало нам своих одесских!..

– Все мальчишки, ни одного солидного человека!..

– А этот лохматый, интересно, кто у них? Бухгалтер, что ли?

– Режиссер, говорят.

– Бросьте. Такой режиссер? Смешно.

– Это Эйзенштейн, что вы, не читали?

– Представьте, не читал.

В Посредрабисе Сажин застал Полещука, сидящего на своем месте. Посетителей еще не впускали.

– Там вас в кабинете угрозыск дожидается, – сказал Полещук. – Они тут задержали иллюзиониста Назарова.

В кабинете Сажина действительно находились сотрудник угрозыска Свирскин, милиционер и седенький старичок иконописной внешности в старомодном сюртуке.

– Кто это, по-вашему? – спросил Свирскин.

Сажин посмотрел на старичка.

– Назаров. Иллюзионист.

– Верно. А вы знаете, какие такие иллюзии показывает этот Назаров-Белявский-Куколка-Костромич-Рыбка-Пузырев? Медвежатник это. Отпетый медвежатник. Сейфы вскрывать – вот его иллюзии. А вы ему добренькие справочки даете – артист.

– Это действительно правда? – обратился к старичку Сажин.

Тот пожал плечами:

– А что это такое – правда? Вы знаете? У господа нашего Иисуса Христа одна правда. У Моисея другая. Магомет отрицает обе, а ваше ВКП (б) объявляет все их правды опиумом для народа.

– Ну, вы, Назаров-Пузырев, собачью эту чепуху тут нам не разводите, – сказал Свирскин, – четыре сейфа за один только этот месяц… Магомет… В общем, пошли. И учтите, Сажин, я доложу, что у вас тут за артисты ошиваются.

Звонок оторвал Полещука от работы, и он вошел к Сажину.

– Скажите, товарищ Полещук, каким образом мы можем выяснить, кто у нас действительно артист, а кто примазался?

– Проще простого. Провести переквалификацию.

– Это что такое?

– Ну, экзамен. Посадить авторитетную комиссию – режиссеров, актеров, и пусть каждый покажет перед ней свой номер. Если, конечно, вы хотите чистку устроить…

– Да, именно чистку.

– Вообще-то у нас действительно есть от кого избавляться. Справка им нужна. Другой раз просто не отобьешься.

– Что ж, составляйте комиссию.

– Разрешите? – раздался взволнованный голос, и в кабинет вошли три актера.

– Я вас слушаю… – Сажин пригласил их сесть, но актеры были крайне возбуждены и окружили стол.

– Мы к вам за защитой, – начал голосом «благородного отца» высокий, седой актер. – Можете себе представить…

Они перебивали друг друга, каждый старался скорее изложить суть дела.

– Эта киноэкспедиция…

– У нас точные сведения… тут уже неделю их передовой…

– У них принципиальная установка не занимать на съемках актеров… Это неслыханно…

– Я учился у Бонч-Томашевского…

– …Снимать без актеров… Они говорят, что будут брать людей прямо с улицы.

– Успокойтесь, товарищи, – сказал Сажин, – об этом не может быть разговора. Есть Посредрабис, государственное учреждение, и мы никому не позволим своевольничать… Товарищ Полещук, свяжитесь, пожалуйста, с этой киноэкспедицией и объясните им порядок найма лиц артистических профессий. Можете идти, товарищи, все будет в порядке…

Актеры ушли. Зазвонил телефон.

– Слушаю… – ответил Сажин. – Да, я. Ах, это вы завклубом. Вы-то мне и нужны. Да, я передал на вас дело в союз. И если у вас будет еще хоть один левый концерт – пеняйте на себя. Не пришлось бы положить партбилет… Все. Можете больше не звонить.