Астахов стоял рядом с самолетом и слушал обстоятельный доклад командира группы.

— Когда корабль упал, они были еще живы. Я не криминалист, но мне кажется, что дело не совсем чисто. На диафрагмальных створках внутреннего люка видны свежие царапины. Такое впечатление, что кто-то пытался открыть его подручными средствами, но у него ничего не вышло. Ума не приложу, почему этот горе-спасатель не позвонил нам? Узнай мы о катастрофе вовремя, все веронцы остались бы в живых.

— Быть может, на то у "горе-спасателя" имелись особые причины? неожиданно спросил протолкнувшийся сквозь толпу Хлюдов. — Павел Сергеевич, вы как думаете?

— Никак, — председатель хмуро взглянул на доктора. — Теперь можно строить любые предположения, правды мы не узнаем. Да и если узнаем, космонавтов это не воскресит.

Из самолета вышли последние спасатели, но теперь они несли не черный мешок, а носилки, на которых лежал бледный человек.

— Да чего гадать, — указывая на раненого, сказал командир спасателей. Пилот уцелел. Придет в себя, расспросим. Вряд ли, конечно, он видел, кто ковырялся снаружи люка, но хотя бы в целом картина прояснится.

— Это верно, — Астахов почувствовал, что краснеет. — Прояснится…

— Ну, ну, — Хлюдов загадочно ухмыльнулся и снова исчез в толпе.

— Павел Сергеевич, Иван, подойдите! — вдруг крикнул врач спасательной команды из окна приемного покоя.

Астахов и командир группы быстро вошли в прохладный, стерильный бокс. Как выяснилось, веронский пилот вдруг очнулся и затребовал начальство.

— Я председатель Совета Астахов, — Павел Сергеевич склонился над носилками. — Как вы себя чувствуете?

— Отлично, — слабым голосом ответил космонавт. — Я не знаю, сколько у меня в запасе времени, а потому слушайте главное… Земля уничтожена, колонии тоже… Верона разрушена. Чужие направляются к вам… уходите из города… как можно дальше. Это ваш единственный шанс!

— Но мы принимаем устойчивый сигнал земного флота, — неуверенно возразил Иван. — Он идет к нам на выручку. Так, Пал Сергеич, или я чего-то не понимаю?

— Флот землян полностью уничтожен в битве при Нептуне, — вместо Астахова ответил пилот. — Мы расшифровали перехваты вражеских донесений. Гармония — последний человеческий анклав в новых владениях чужаков… Пока… Но скоро они прилетят и превратят вашу колонию в пепел. Уходите в леса, в горы… спасайтесь, пока не поздно.

— Но как же гиперсигнал?! — Иван схватил Астахова за плечо и резко развернул к себе лицом. — Павел Сергеевич, объясните, чей сигнал ловит наш приемник?!

— Я… — председатель опустил взгляд. Признаться в такой чудовищной лжи у него не поворачивался язык.

— Валера! — вдруг решил командир спасателей. — Это его глупая шутка, так?! Что же вы, Пал Сергеич, не могли заглянуть в экран его компьютера?

— Я в этом мало что понимаю, — пробормотал Астахов, в душе проклиная себя за трусость.

— Ну, зато я отлично все понимаю! — взревел Иван. — Придушу этого Бочкина! Космонавт, не отключайся… Кто давал тебе добро на посадку?

— Я не знаю, — пилот говорил совсем тихо. — У нас отказали почти все навигационные приборы. Нас вел по лучу какой-то диспетчер… Но потом луч ушел в сторону, и мы упали…

— Вот гад! — командир спасателей окончательно разъярился. — Это тоже Валерка сделал, больше некому! И в люке тоже он, зараза, ковырялся, как пить дать! А когда не справился, нас вызвал. Козел!

— Мягко сказано, — внимательно наблюдая за реакцией Астахова, заявил вновь возникший поблизости Хлюдов. — Это со стороны Бочкина была преступная халатность, если не что-то большее. Ведь тут как повернуть. Можно квалифицировать и как предумышленное убийство. А если у него имеются сообщники, то еще хуже — совершенное в группе, по предварительному сговору. Так, Павел Сергеевич?

Астахов промолчал. Все происходящее казалось ему нереальным.

— Надо его допросить! — Иван набрал на инфобраслете номер полицейского участка. — Фил, есть дело! Давай дуй в Совет, Валерку придержи, чтобы не сбежал…

— Ты чего, перегрелся? — недовольно буркнул полицейский. — Что стряслось?

— Что, что, там узнаешь!

— У меня тут дел…

— Бегом!

— Ты чего это раскомандовался? Некогда мне по пустякам бегать…

— Фил, — чуть спокойнее произнес Иван. — Тут такой шум намечается, мало не покажется, поверь. Ты же знаешь, я без причины не воспламеняюсь…

— Ладно, — после некоторого замешательства согласился полицейский. Иду.

Путь от приемного отделения больницы до комнаты гиперсвязи в Совете показался Астахову длиннее марафона. Ноги словно одеревенели, сердце колотилось, а во рту пересохло. Когда возглавляемая Иваном и Хлюдовым делегация ввалилась во владения Бочкина, председатель был на грани срыва.