Самый молодой из командующих флотами (ему было 42 года) прибыл в Севастополь 6 (19).7, и когда принимал дела у Эбергарда, получилось так, что сразу же вскрылось, почему не удается перехватить немцев - вечером вдруг поступило сообщение разведки, что из Босфора вышел "Бреслау" в неизвестном направлении. Колчак хотел немедленно выйти в море силами флота, но выяснилось, что ночной выход вообще не организован, фарватеры не протралены. И если начать тралить на рассвете, то можно выйти лишь в 9 часов утра. Колчак тотчас дал приказ начальнику охраны Севастопольских рейдов заняться организацией ночных выходов с базы - и чтобы такая система действовала уже через двое суток. А утром все же вывел корабли, подняв свой флаг на "Императрице Марии". И около 16 часов настиг "Бреслау", шедший к берегам Кавказа. С 90 кабельтовых открыли огонь, и первым же залпом добились попаданий в немецкий крейсер, который выпустил дымовую завесу и кинулся наутек. Хотя скорость у него была выше, Колчак преследовал его до вечера - для острастки.

А потом командующий решил вообще отказаться от оборонительной тактики. Распорядился не сидеть в портах за минными заграждениями, уступив море противнику, а самим атаковать и блокировать врага на его базах. Прежние шаблоны и инструкции он отмел. На возражения, что немцы и турки все равно вытралят мины, приказал ставить столько мин, чтобы не успевали тралить. Приспособить для этого мелкосидящие суда, чтобы без риска подорваться повторно минировать места собственных полей. И ставить заграждения не дальше 5 миль от берега, чтобы не лишать себя возможности бомбардировать этот берег артиллерией тяжелых кораблей. Весь флот разделить на 2 или 3 группы, одна из которых должна постоянно находиться в море, наблюдая за противником. И Босфор буквально завалили минами, а вдоль турецких берегов теперь непрестанно курсировали миноносцы. Немцы свидетельствовали: "Постановка русскими морскими силами мин перед Босфором производилась мастерски". Или: "Летом 1916 г. русские поставили приблизительно 1800-2000 мин. Для этого они пользовались ночами, так как только ночью можно было подойти к берегу, и новые мины ложились так близко к старым, что можно было только удивляться той ловкости и уверенности, с которыми русские сами избегали своих собственных раньше поставленных мин". Цифра названа точно было поставлено 2 тыс. мин.

Колчак организовал и операцию против Варны. На разведку отправилась подлодка "Тюлень", потом в охранении линкоров 2 гидрокрейсера (авианосца) подошли к кромке вражеского минного поля, и самолеты нанесли бомбовый удар по порту. А за ними к берегу двинулся подводный минный заградитель "Краб" в сопровождении миноносца "Заветный". Но их обнаружила вражеская авиация, и они вынуждены были отойти в румынские воды. 28.8 повторили попытку подойти к Варне - на "Крабе" выявилась неисправность в двигателях, и его в район операции вел на буксире миноносец "Гневный". Их опять заметили, налетели самолеты противника и начали бомбить. "Гневный" отстрелялся от их атак из орудий пулеметов, но фактор скрытности был утрачен, и русские корабли снова ушли. Лишь 1.9, с третьей попытки, тот же миноносец вывел "Краб" к Варне, и субмарина, погрузившись, произвела постановку заграждения. Тоже не совсем удачно - из-за неполадок вышли мины только с одного борта, 30 из 60. Но в ближайшие дни на них подорвались 2 болгарских эсминца и сторожевик.

По береговым объектам наносились артиллерийские, авиационные удары, и Колчак таил надежду помериться силами с "Гебеном" и другими вражескими кораблями в открытом бою. Об одном из своих "визитов" к неприятелю он писал: "День ясный, солнечный, штиль, мгла по горизонту. Гидрокрейсера продолжают операции у Босфора - я прикрываю их на случай выхода турецкого флота. Конечно, вылетели неприятельские гидропланы и появились подлодки. Пришлось носиться полным ходом и переменными курсами. Подлодки с точки зрения линейного корабля - большая гадость; на миноносце - дело другое... Неприятельские аэропланы атаковали несколько раз гидрокрейсера, но близко к нам не подлетали. К вечеру только закончили операцию; результата пока не знаю, но погиб у нас один аппарат с двумя летчиками. Возвращаюсь в Севастополь. Ночь очень темная. Без звезд, но тихая, без волн. За два дня работы все устали, и чувствуется какое-то разочарование. Нет, Сушон меня решительно не любит, и если он два дня не выходил, когда мы держались в виду Босфора, то уж не знаю, что ему надобно". Но боя с линейными силами немцы не принимали. А вскоре "Гебен" подорвался на мине - в третий раз, и капитально. Надолго вышел из строя. Погибли на минах и 6 вражеских подводных лодок. Оставшиеся корабли уже не рисковали выходить и прятались в своих портах. Черное море стало безраздельно русским.

Бои в Иране продолжались до глубокой осени. Но и на этом фронте успехи Центральных Держав оказались скромными. Германская миссия в Афганистане окончилась неудачей, эмир вступать в войну остерегся. И в Персии ожидаемой поддержки турки не получили. Большинство населения относилось к ним враждебно. А если иранские бандиты порой обстреливали русских, то с таким же успехом они обстреливали и турок - просто так, от нечего делать. Дивизия, которую персидский маршал Низам-эс-Салтан якобы сформировал в Керманшахе, как выяснилось, представляла собой лишь 300 - 400 оборванцев, навербованных по базарам и думающих лишь о том, как бы пожрать на халяву, получить денег - если дадут, и сбежать. Сам же Низам откровенно мошенничал с единственной целью выманить побольше средств на свою "армию". Хотя в итоге тоже остался с носом. Караван с германским золотом, отправленный ему из Багдада, до Керманшаха не дошел. Возле пограничного Ханэкина на него напали разбойники и разграбили. Правда, имелись все основания подозревать, что они действовали по наводке или даже под руководством местного турецкого коменданта, которого неосторожно предупредили об особом характере груза. Но концов так и не нашли.

Халил-бею оставалось наступать лишь в расчете на собственные силы. Они тоже были немалыми, но если турецкие пехотные дивизии превосходили русских в ударной силе, то корпус Баратова состоял, в основном, из конницы, и превосходил противника в маневренности. И, отступая при фронтальных ударах, производил смелые демонстрации и диверсии на вражеских флангах, тревожа турок с разных направлений и угрожая охватами. К тому же Баратов имел относительно прочный тыл, закупая продукты и фураж у шахского правительства. Туркам же в краю, уже несколько раз разоренном войной, даже продовольствие приходилось везти караванами из Багдада, за сотни километров. А по мере углубления в Персию коммуникации все больше растягивались. В результате Халил-бей сумел продвинуться на 200 км и взять г. Хамадан. Но дальше части Баратова заняли хорошие позиции у г. Сурджана по притокам р. Карачай и к Тегерану турок не пустили, отбив все атаки.

А когда стабилизировалось положение под Огнотом и Мушем, для помощи Баратову командование стало перебрасывать дополнительные контингенты. Его корпус был усилен 3-й Кубанской казачьей дивизией. А в Западный Иран были направлены 4-я Кавказская казачья дивизия Филимонова, 2-я и 3-я Забайкальские бригады. И на их базе сформировался еще один корпус - 7-й Кавказский, который возглавил генерал-лейтенант Ф.Г. Чернозубов. Он занял позиции от турецкой границы до г. Хиссара и прикрыл промежуток между флангами армии Юденича и корпуса Баратова. Турецкие планы прорыва через Иран оказались похороненными. Впрочем, некоторым участникам этого наступления все же суждено было добраться до вожделенного российского Кавказа. Но гораздо позже. Например, германский капитан Эрвин Мак, командовавший у Халил-бея саперными частями, дошел до Северного Кавказа в 1942 г., будучи уже командиром танковой дивизии. Там он и остался, найдя свою погибель.

60. КОВЕЛЬ И СТАНИСЛАВ

Есть такая профессия - Родину защищать...

Из к/ф "Офицеры"

В июле получил новое назначение ген. Куропаткин - генерал-губернатором Туркестана, где в это время вспыхнуло восстание. Хотя Российскую империю недоброжелатели называли "тюрьмой народов", но при этом затушевывался факт, что многие народы, входившие в ее состав, при равных с русскими правах пользовались разными льготами в плане обязанностей. Финны жили по собственным законам, представители северокавказских и среднеазиатских национальностей, мирно существуя под защитой царских армий, сами призыву на службу не подлежали. Но в связи с масштабами фронтов и коммуникаций Первой мировой возникла ситуация, когда значительная доля мужчин "призывных" национальностей отвлекалась в нестроевую сферу. При составе действующей армии в 2 млн. еще 3,5 млн. солдат было занято на транспорте, складах, в обозах, пекарнях, лазаретах и т. п. И вдобавок 3 млн. на строительстве дорог и оборонительных сооружений (они не считались военными). Поэтому правительство решило провести мобилизацию казахов - не в армию, а на тыловые работы, чтобы оттуда высвободить пополнения для армии.