– Никто ничего не заметит!
– мистер Гриммет слез со стула, в возбуждении заходил взадвперед.
– Что американцы знают от спиртном? Ничего! Об этом написано в любой книге, в любой газете.

– Это правда, - вставил Тезинг.
– Все эксперты едины во мнении, что американцы не способны отличить красное вино от шоколадного молока с кленовым сиропом.

– В моем баре, - повторил Макмахон, его лицо густо покраснело, руками он уперся в стойку, - подают только качественные напитки.

– Упрямец!
– воскликнул мистер Гриммет.
– Упрямый ирландец! Ты делаешь это из злобы. Ты хочешь, чтобы я терял по семь долларов на ящике виски, потому что не любишь меня. В этом причина, так?

– Не надо кричать, - говорил Макмахон ровным, спокойным голосам.
– Я хочу вам коечто напомнить. Я работаю у вас со дня отмены "сухого закона", мистер Гриммет. Сколько раз за этот период времени вам пришлось расширять бар?

– Не то у меня сейчас настроение, чтобы углубляться в историю!
– все также кричал мистер Гриммет.
– Что толку в баре, длиной с "Нормандию", если он не приносит максимальной прибыли?

– Ответьте на мой вопрос, - гнул свое Макмахон.
– Сколько раз?

– Три, - пробурчал мистер Гриммет.
– Ладно, три.

– Бар сейчас в три раза больше по сравнению с тем, каким он был шесть лет тому назад, говорил Макмахон топом профессора математики, объясняющего постулат один с тем, чтобы перейти к постулату два.
– И, позвольте вас спросить, почему?

– Случайность!
– воскликнул мистер Гриммет, устремив взгляд к потолку.
– Судьба! Рузвельт! Рука Господа! Откуда мне знать?

– Так я вам скажу, - все тем же профессорским тоном продолжил Макмахон.
– Люди, которые приходят в этот бар, знают, что здесь они получат лучшие "манхэттены", лучшие "мартини", лучшие "дайкири", которые только можно получить на этом свете. Которые смешаны из лучших ингредиентов и с большой любовью, мистер Гриммет.

– Один коктейль по вкусу не отличается от другого, - не унимался мистер Гриммет.
– Щеки раздувают многие, а на самом деле никто ни в чем не разбирается.

– Мистер Гриммет, - голос Макмахона сочился нескрываемым презрением, сразу видно, что вы - человек непьющий.

По лицу мистера Гриммета чувствовалось, что он лихорадочно ищет новые доводы, чтобы защитить свою позицию. Наконец, ее брови взлетели вверх: он их нашел. Вновь взобрался на стул и вкрадчиво обратился к Макмахону: "А тебе не приходило в голову, что люди приходят в этот ресторан, потому что их здесь вкусно кормят"?

– Я скажу вам, что думаю о Грете Гарбо, - заполнил паузу голос первого официанта.
– Лучше нее никого нет.

Несколько мгновений Макмахон смотрел в глаза мистера Гриммета. Потом его губы искривила горькая улыбка. Он глубоко вздохнул, как вздыхает человек, решивший поставить на лошадь, не выигрывавшую четырнадцать заездов подряд.

– Хотите знать, что я думаю о еде, которую подают в вашем ресторане, мистер Гриммет?
– сухо спросил Макмахон.

– У меня лучшие повара, - без запинки ответил мистер Гриммет.
– Лучшие повара в НьюЙорке.

Макмахон медленно кивнул.

– Лучшие повара и худшая еда.

– Подумай, - рявкнул мистер Гриммет, - подумай, что говоришь.

– Любое дерьмо, которое повар может сервировать под конфетку, здесь подают на стол, - теперь Макмахон обращался к Тезингу, начисто забыв про мистера Гриммета.
– Заливают соусом и подают. Однажды я съел в этом ресторане стейк из филея...

– Думай, что говоришь, Макмахон, - мистер Гриммет слетел со стула и подбежал к бармену.

– Разве можно испортить стейк, если он действительно из филея? Разумеется, нет. Его надо поджарить, и все дела. Если срезаешь с бычка кусок хорошего мяса, он будет хорош и в твоей тарелке. Если стейк плохой...

– Я плачу за продукты хорошую цену!
– крикнул мистер Гриммет.
– Я не потерплю намеков на то...

– Я бы не привел в этот ресторан собаку, чтобы она съела стейк из филея, - Макмахон его не слушал.
– Даже молодую собаку с зубами, как у льва.

– Ты уволен!
– мистер Гриммет хряпнул кулаком по стойке.
– Ресторан обойдется без твоих услуг.

Макмахон поклонился.

– Меня это устраивает. Полностью устраивает.

– Да ладно, вам, ладно, - попытался замирить их Тезинг.
– Стоит ли ссориться изза такого пустяка, как наше фирменное ржаное виски...

Макмахон уже снимал фартук.

– У этого бара есть репутация. У меня есть репутация. Я ею горжусь. Мне нет интереса работать там, где моей репутации может быть нанесен ущерб.