Шрифт:
Его рука достигла наконец цели.
– Водителя грузовика остановили на колумбийской границе и выбили из него правду.
Она раздвинула ноги. Свободной рукой он расстегнул брюки, и мысленно похвалил себя за то, что арендовал лимузины во Флагстаффе, а не в Финиксе, где Вуди обычно заказывал лимузины для своих гостей. Этот парень понятия не имеет, кто они такие, и не станет болтать, даже если что-нибудь разглядит сквозь шторки.
Он погладил ее, жаркую, влажную, гладкую, как шелк. От желания вонзиться в нее все мысли вылетели из головы.
– А что будет с Келли? – прошептала она.
– Мой агент дал полицейским полную свободу действий, при условии, что потом они пристрелят ее… за попытку к бегству.
– Я бы отдала все на свете, чтобы понаблюдать за ними.
Он вонзился в нее, еще больше возбудившись от ее вздоха.
Она раздвинула ноги, выкрикивая его имя. Он накрыл одной рукой ее рот, другой схватил за горло и, откинувшись назад, медленно, дюйм за дюймом выскользнул из ее сладкого тела… затем вскинул голову, выгнул шею, как один из великолепных жеребцов Вуди, и с силой протаранил ее. Она застонала, задрожала под ним, закричала от удовольствия и боли, выгнулась ему навстречу. Он воспользовался шансом и ухватил ее за ягодицы, умышленно вонзив ногти в нежную кожу. Она продолжала стонать и извиваться.
Он снова выскользнул, она недовольно приподнялась, не желая отпускать его, и он улыбнулся про себя. И снова вонзился в нее, еще глубже, еще сильнее.
Она вскрикнула, но он накрыл ее рот губами и продолжал пронзать ее снова и снова, как ему казалось, целую вечность.
32
Логану померещилось, что он слышит свое имя. Келли! Она говорит, что любит его, говорит, какой он замечательный. Он попытался открыть глаза. Не получилось. Тогда он постарался глубоко вздохнуть.
Влажный воздух обжег легкие и немного прочистил мозги. Где он, черт побери? Что это за звуки? Дождь барабанит по навесу?
Его голова лежит на чем-то теплом и мягком. Это не подушка, решил он. Келли. Он узнал ее нежный аромат. И шепот. Полный тревоги и боли шепот.
Затуманенное сознание пронзили отрывочные образы. Останавливается грузовик. На дорогу выпрыгивает Рафи. И острая боль. Острая боль разрывает руку… Испуганное и все равно прекрасное лицо Келли, извлекающей пулю.
Логан попытался поднять здоровую руку, но она показалась слишком тяжелой. Онемевшее тело будто покалывали сотни иголок. Может быть, чертовы лягушки мумифицировали его навсегда? Только уши не отказывались работать, хотя и они действовали неважно.
– Логан, очнись. Ты же борец. Пожалуйста, не умирай, не бросай меня, дорогой.
Он не смог открыть глаза и попытался сказать ей, что не спит, но распухший язык не захотел повиноваться. Паника вспыхнула и стиснула грудь стальными тисками.
Беспомощность. Какое мерзкое ощущение! И болезненно знакомое, хотя он не испытывал его много лет. С того момента, как покинул лагерь «Последний шанс».
«Ну же. Возьми себя в руки. Ты вырос. Никто больше не распоряжается тобой», – приказал он себе.
Одурманенный мозг с трудом сосредоточился на настоящем. Мы по уши в дерьме. Необходимо немедленно очухаться и включить компьютер. Это его долг. Он должен вытащить отсюда Келли и Рафи.
Наконец Логану удалось приоткрыть один глаз, и свет фонаря ослепил его.
– Логан? Логан? Ты очнулся?
Келли нежно поцеловала его в лоб, откинула со лба слипшиеся волосы. Приоткрылся второй глаз, и Логан изумленно уставился на нее. Слезы на ресницах, дрожащие губы. Он испугался по-настоящему. Келли не должна так волноваться из-за него.
– Слава богу! Ты так меня напугал.
Логан заставил себя сосредоточиться на ее лице. Она выходила под дождь. Волосы повисли мокрыми прядями. Ему всегда казалось, будто где-то в глубине ее карих глаз мерцают свечи. Сейчас ее глаза не казались янтарными, они были карими и печальными, и усталыми – свидетельство часов, проведенных в тревоге за него… в уходе за ним. Что-то теплое зашевелилось в его груди. Наверное, возвращается чувствительность.
Чушь. То, что он чувствует, существует лишь в его сознании. Ему до смерти нужны ее любовь и забота… до смерти.
Совсем недавно он сказал бы себе, что ее тревога вызвана лишь заботой о собственной безопасности, однако пуля и чертовы лягушки изменили его отношение, разрушили эмоциональные барьеры.
Непривычные мысли пронзили затуманенный мозг, и Логан попытался рассортировать их. Он нуждается в Келли. Не только для того, чтобы она помогла ему сейчас. Он нуждается в ней так, как никогда не нуждался ни в одной женщине.
Казалось бы, подобное признание должно ослабить его, но, наоборот, он почувствовал себя сильнее… во всяком случае, эмоционально.