–  Те там остались?

Колбин кивнул, устало махнул рукой, хотел сказать что-то, но вдруг разрыдался.

–  Что ты, легкий?
– прищурился на него юноша.

–  Я это...отец...

–  Устал?
– Юноша брезгливо посмотрел на его трясущиеся руки.

–  Отец... отец... я не знаю...
– всхлипывал Колбин.

–  Чего ты не знаешь?

–  Мне... о-ч-чень плохо, отец... очень, очень...

–  Ты скажи, остальные все обиделись?

–  Все, отец... все...

–  Ну и хорошо.
– Юноша достал платок.
– Вытри влагу легкую. Учись плакать каменными слезами.

Колбин взял платок, приложил к носу, вдохнул. Едва он стал сморкаться, юноша стремительно вытянул из трости узкое лезвие и умело воткнул Колбину в шею под левую скулу. Конец клинка вышел через правое ухо с приросшей мочкой. Колбин дернулся всем телом, зашевелил ногами и, вцепившись руками в переднее сиденье, захотел приподняться.

–  Не волнуйся...
– Юноша взял его за плечо, удерживая.

Смертельная дрожь овладела телом Колбина, пальцы побелели, сжимая обивку кресла. Мутная сопля дрожала у него под носом, выпученные глаза смотрели вперед, словно что-то неописуемо-ужасное появилось на ночной дороге.

Колбин умирал долго, хрипя и ворочаясь.

Шофер вскоре свернул с шоссе и поехал по неосвещенной дороге через лес.

–  Сколько воли к жизни. И все впустую.
– Поглядывая на агонизирующего Колбина, юноша достал сигареты, закурил.

–  Сразу в лес его?
– спросил, не оборачиваясь, шофер.

–  Ни в коем случае. Витя все сделает.
– Юноша с трудом вытянул из головы Колбина лезвие, вытер носовым платком убитого, вставил в трость.

"Волга" несколько раз сворачивала и, проехав через небольшой дачный поселок, остановилась возле глухого каменного забора. За забором возвышался угрюмый особняк, напоминающий крепость. В узких окнах горел свет.

Юноша достал мобильный, набрал номер:

–  Витя, открой.

Стальные ворота плавно открылись. "Волга" въехала в небольшой внутренний двор. Здесь все было залито бетоном за исключением круглой клумбы с фигурой оленя посередине. Вделанные в бетон светильники мягко подсвечивали двор и дом. Еще две машины стояли неподалеку - темно-синяя "ауди" и черный джип "suburban".

Из дома вышли трое.

–  Петруччо! А мы, бля, последние известия слушаем!
– оживленно заговорил полноватый в цветастой рубашке, подходя к машине.

–  Что, уже объявили?
– Юноша выбрался из машины, оперся на трость, наклонился и вытянул сумку с загривком.

–  Десять трупов, ёптеть!
– засмеялся полный.

–  Одиннадцать.
– Юноша указал тростью на Колбина, привалившегося к стеклу кабины.

Трое внимательно посмотрели.

–  Распорядись.
– Юноша захромал к крыльцу.

Шофер двинулся за ним.

Полный быстро сказал что-то двоим, они полезли в "Волгу".

Юноша вошел в дом. После небольшой прихожей сразу начинался просторный зал с баром и мягкой мебелью. Здесь же стояла дорогая стереосистема с колонками в виде больших белых раковин и большой телевизор, по которому передавали экстренные новости о нападении на Погребца. На стойке бара сидел щуплый лысоватый кавказец в черных кожаных брюках и кожаной жилетке. В кресле развалился некто длинноногий в джинсах, кроссовках и черной майке, с помповым ружьем на коленях.

Юноша остановился посреди зала с сумкой в руке, посмотрел на кавказца. Кавказец улыбнулся ему.

Вошел полный Виктор.

–  Вить, я при чужих не буду говорить, - нахмурился юноша.

–  Алик, это Гасан, дружбан мой.

–  Мы так не договаривались.

–  Алик, все в норме, не заводись.

–  Я при чужих говорить не буду!
– зло повторил юноша.

–  Да нэ надо ничего гаварить, Алик.
– Кавказец спрыгнул со стойки, взял лежащий рядом кейс, открыл.

В кейсе лежали пачки евро.

–  Fuck!
– Юноша негодующе посмотрел на кейс и на Виктора.

–  Алик!
– пошел к нему, разведя тяжелые руки, Виктор.
– Алик! В чем проблема?

–  В том, что ты не держишь слово!
– бледнея от злобы, проговорил юноша и устало опустился в кресло.

Водитель "Волги" встал за его спиной.

Виктор переглянулся с кавказцем, шагнул к юноше, но вдруг круто развернулся к сидящему с ружьем:

–  Слушай, Гасан, я же, блядь, сказал, что не люблю, когда у меня на диване с волынами сидят!

–  Ну, у тебя тоже ха-лодное аружие на столе!
– Гасан кивнул на воткнутый в дыню нож с рукоятью из копыта косули.
– Миша, пайды падыши воздухом.

Длинноногий, усмехнувшись, вышел.

–  И еще улыбу давит, - проводил его мрачным взглядом Виктор.

–  Шьто ты прямо как нэрусский!
– шлепнул себя по костлявым коленям Гасан.

–  Алик, проблемы никакой нет.
– Виктор присел на подлокотник кресла. Все остается, как перетёрли.

–  Идиоты...
– Юноша резко встал, пересек зал и захромал наверх по лестнице.