Алена подошла к двери, резко щелкнула замком. И тут же шагнула назад, с ужасом глядя на меня. Я поднял пистолет. И дверь открылась…

Они приехали на дачу в седьмом часу утра. Резо клонило ко сну, и он с удовольствием принял предложение Чупикова устроиться на диване. Отказавшись от завтрака, он лег и проснулся только тогда, когда солнце уже било в лицо. Резо поднял голову, огляделся по сторонам. Из кухни доносились приглушенные мужские голоса. Он бросился к пиджаку. Пистолет на месте. Это его несколько успокоило. Судя по солнцу, был полдень. Резо быстро оделся, проверил еще раз оружие и вышел из комнаты.

Дача была небольшая — всего две комнаты и кухня. Правда, обустроена основательно, в доме имелся даже камин, собственноручно сложенный тестем Чупикова, хозяином этой дачи. Дом был построен из красного кирпича и со стороны выглядел весьма респектабельно, почти как новые дачи владельцев соседних участков, сооружающих свои виллы в несколько этажей.

Резо заглянул на кухню — рядом с Чупиковым сидел подполковник Демидов. Они пили чай, о чем-то вполголоса переговаривались. Судя по их напряженным лицам, разговор был нелегкий.

— Добрый день. — Резо поздоровался и прошел к столу.

— Здорово, — буркнул Демидов, не поднимая головы.

— Садись, — Чупиков показал на свободный стул. — Чай пить будешь?

— Буду. Что случилось?

— Пока ничего. Но дела у нас не очень хорошие, — признался Чупиков. — Да ты садись, садись. Нам еще о многом нужно потолковать.

Резо ошеломленно опустился на стул. Ему казалось, что подполковник сумеет добраться до истины. В нем все еще жила какая-то наивная вера в милицию.

— В общем, я проверил все твои показания, — начал Демидов, — оба офицера ФСБ, которых мы знаем, — и Рожко, и Брылин, действительно работают вместе, в одном подразделении. Насчет уголовника Бурого я тоже узнал. Был дважды осужден, отбыл в общей сложности девять лет в колониях усиленного режима. Но дело в том, что его использовали наши офицеры для оперативной работы в колониях. А это значит, что у него есть собственные связи с сотрудниками МВД и, возможно, с ФСБ.

— Я не понимаю, — удивился Резо, — какая оперативная работа в колониях? О чем вы говорите?

— Он был агентом-оперативником, — объяснил Чупиков. — Его использовали как агента в колониях.

— Он стучал на товарищей, — понял Резо.

— Мы так не говорим, — улыбнулся Демидов, — он помогал нашим офицерам. А для нас все наши агенты — это помощники.

— Так он был вашим помощником, — хмуро уточнил Резо.

— Не только нашим. Судя по всему, потом его досье изъяли и он работал на КГБ. Вернее, мог работать, этого мне точно установить не удалось. Но он, конечно, был связан с Рожко и Брылиным, это точно.

— Теперь вы мне поверили?

— Я в таких случаях верю только фактам. Я проверил и убедился, что у тебя действительно были посторонние. Одна из жительниц соседнего дома увидела, как к твоему дому подъезжали две машины. Поэтому я уже тогда понял, что ты говорил правду. А теперь скажу тебе другую новость. Нет вашего письма в УВИРе. Нигде нет. Не зарегистрировано. Понимаешь теперь, почему вас хотели убрать?

— Как нет письма? — подскочил Резо. — Я лично его подписывал. И указал все номера паспортов.

— Его нет, — твердо сказал Демидов. — И значит, мы на верном пути. Именно из-за этого письма вас пытались убрать и именно из-за моего любопытства затем решили убрать и меня. Ты понимаешь, Резо, что получается. Если кто-то решил убрать подполковника милиции только за то, что он узнавал насчет письма туристической фирмы в УВИР, то получается, что это письмо и номера этих паспортов дороже не только жизней граждан, но и жизней офицеров милиции. А это уже не фунт изюма. Там идут на все, чтобы заставить нас замолчать, чтобы никто не узнал тайны этих паспортов. Ты не помнишь все же их номеров?

— Нет, — твердо сказал Резо. — И в жизни не вспомню. Столько дней прошло. Я даже серию вспомнить не смогу.

— А фамилии?

— Одного помню, я же говорил. Остальных нет.

— Фамилии могли изменить, — вставил Чупиков. — Люди эти наверняка поменяют документы и фамилии.

— Уж это факт, — согласился подполковник. — И когда вы должны были посылать людей в Швейцарию?

— Кажется, в понедельник. Рейс на Цюрих. Туда самолет летает только три раза в неделю.

— По вторникам нет самолетов, — многозначительно сказал Чупиков, глядя на Демидова. Тот кивнул.