— Нет, — возразил Чупиков, — мы остаемся.

— Остаемся, — поддержал его Резо.

— Ребята, сейчас не время играть в благородных ковбоев. Там приехали профессионалы. Вы ничего не сможете сделать. Уходите. А я выйду на улицу. Там они стрелять не станут.

— Если захотят тебя убрать, то станут, — возразил Чупиков. — Мы остаемся.

— Уходи! — взревел Демидов.

— Нет, — отрезал адвокат, — никуда мы не уйдем. У тебя один пистолет. И еще два у нас. Как-нибудь отобьемся.

— Я устал бегать, — заявил Резо. — И потом… почему они должны нас захватить? Может, это мы их захватим? Вы же подполковник милиции. Вы должны арестовать грабителей, которые хотят забраться на чужую дачу. А мы вам поможем.

— Знаешь, — улыбнулся Чупиков, — с такой командой нам ничего не грозит. Помнишь, как мы брали банду Боярина?

Это было много лет назад. Двое молодых оперативников — Демидов и Чупиков сумели вместе с водителем арестовать пятерых особо опасных преступников. Тогда оба получили свои первые в жизни награды. Чупиков вспомнил именно об этом случае.

— Одна машина, — заметил адвокат, — четверо-пятеро, не больше.

— Ладно, — улыбнулся Демидов. — Идите в другую комнату. И без моего сигнала не выходить. Ни в коем случае.

Чупиков кивнул, увлекая за собой Резо. Демидов же достал из кармана пистолет, проверил его и убрал в заплечную кобуру. В следующее мгновение он услышал шаги…

Мы разговаривали, сидя на кухне. Стрелки часов показывали уже половину третьего. Сын Облонкова то и дело заходил к нам: похоже, мальчику не верилось, что все закончилось благополучно. Наконец он все же отправился спать. Дочь полковника легла в десять, перед этим пожелав нам спокойной ночи. Жена перестала заходить на кухню в половине второго. А мы по-прежнему сидели за кухонным столом.

Странно… Мы работали вместе уже несколько лет, но никогда подолгу не разговаривали. «Здрасьте, до свидания, как дела, принеси, унеси, отдай, передай…» Вот и все наши отношения. Впрочем, ничего странного… Ведь существует некий закон ТКС, как мы его называли. Закон Трудовых Коллективов Спецслужб, первый параграф которого гласил: на такой работе, как у тебя, не бывает друзей, а есть сослуживцы. Под вторым параграфом значилось: не доверяй никому. Параграфом третьим запрещалось впускать в свою личную жизнь сослуживцев. И наконец, правило четвертое запрещало посвящать в служебные дела своих родных и близких. Таков был незыблемый Закон Трудовых Коллективов Спецслужб, который мы неукоснительно соблюдали.

— Напрасно ты влез в это дело, — уже в который раз говорил мне порядком захмелевший Облонков.

Мы уже распили бутылку и оба находились в том душевном состоянии, когда ненавидят или любят друг друга.

— Я никуда не влезал, — объяснял я своему собеседнику. — Откуда мне было знать, что у вас такие секреты? Я случайно там оказался.

— Не нужно было никому ничего рассказывать. — Облонков попытался ударить кулаком по столу.

— Тише. — Я перехватил его руку. — Разбудишь детей.

— Да, конечно… — сказал он, отворачиваясь. — А Семен Алексеевич, он был очень хорошим человеком…

— Был, — кивнул я. — А вы его убили.

— Иди ты… — огрызнулся Облонков, доставая сигареты. — Да никто его не убивал! Это ты виноват, что так случилось.

— Почему я виноват? Почему я должен был молчать? Если бы ты услышал такой разговор, что бы ты сделал? Остался бы сидеть в туалете? Никому бы ничего не рассказал? А если завтра что-нибудь случится, кто будет за это отвечать?

— Уже случилось! — злился Облонков. — Ничего хуже случиться не может. Ты побежал сплетничать к Семену Алексеевичу, а он видимо, кому-то рассказал. И сам знаешь, что потом случилось…

— Значит, вы все знали про деньги??

— Конечно, знали. У нас все все знают. Чего ты полез в это дело? Не знал, где работаешь? У нас тысяча секретов может быть — так нужно обязательно бегать, ябедничать?

— Какие секреты? Это же незаконно! Вы вывозите из страны кучу денег.

— Ну и черт с ними. — Он снова попытался ударить кулаком по столу, но я и на сей раз перехватил его руку. — Черт с ними, — повторил он, вставая. — Где-то у нас еще пиво есть, две бутылки.

Облонков прошел в коридор. Долго рылся там в стенном шкафу. Наконец принес две бутылки пива.

— Забыл в холодильник положить, — померещился он. — Теплое…

— Ничего, — сказал я. — И так сойдет.

Он открыл одну бутылку, вторую. Нет на свете ничего хуже теплого пива. Особенно после водки. Но очень уж пить хотелось.

— Мы давно знали про деньги, — прошептал он, наклоняясь над столом. — Деньги нужны… — он покачнулся, — деньги нужны на избирательную кампанию.

— На какую избирательную кампанию? — Я по-прежнему ничего не понимал.

— У нас избирательная кампания… Поэтому нужны деньги. Так сказать, свободные средства, из независимого источника. А где взять деньги? Сам знаешь, как наши журналисты работают. О любом банковском переводе сразу узнают. Тут же и номер счета опубликуют.