— Обжег. Снимал с плиты решетку, а она еще не остыла.

— Ну конечно!

Лариса посмотрела победно. Все видели? Этот ребенок решил вести самостоятельную жизнь!

Есть натуры, которых алкоголь делает нудными. Выпив, они зацикливаются на какой-нибудь идее фикс. Лариса к их разряду не относилась. После очередной рюмки коньяку ее переключало — она вдруг вспоминала, что она Мата Хари.

— Я знаю, зачем вы приехали и чем тут пытается заниматься Андрей, — сказала она ни с того ни с сего. — Только вы не с тем связались. Ему из этого подвала ничего не видно. Он тут строит из себя Джеймса Бонда, а сам хватается за горячие плиты! Он никого в городе не знает, кроме своих алкашей-художников. Если кто и может вам помочь, так это я. Я знаю всех нужных людей в городе. Я могла бы вам многое рассказать, но вы меня не просите. Меня просто нужно попросить...

Лариса так посмотрела на Боцмана, что того аж передернуло.

— Ладно, не хотите просить, я и так скажу. Но не все. Я скажу вот что. Ты знаешь, Андрей, что тебя давно раскусили?

— Кто это меня раскусил? Что раскусили? — Борода пожал плечами.

— Этого я не скажу. Просто хочу, чтобы ты знал. Ты нарываешься на большие неприятности. Я тебе это говорю потому, что когда-то тебя любила.

Борода еще раз пожал плечами и пробормотал равнодушно:

— Мне бояться нечего, я ничего такого не делаю.

И тут в дверь постучали. Вошел длинный тощий тип с лицом без выражения, не поздоровался, нагло пропер в комнату Бороды, увидел Ларису и остановился.

— А! Витя! — обрадовалась Лариса. — Это Витя, — представила она нам своего упыря. — Я ему записку в дверях оставила, что буду внизу. Заходи, Витя, садись! Ребята, налейте ему!

Ради Вити пришлось открывать вторую бутылку, благо Борода был запаслив, взял две. С Витей посидели минут десять, за которые он не произнес ни слова, только лупал своими оловянными глазами. Стакан коньяку, однако, выжрал. Лариса и сама почувствовала, что ее знакомый как-то не вписывается в интерьер, и поспешила его увести в свой храм любви.

Борода тут же отставил свой коньяк, который весь вечер планомерно посасывал, и сказал не без гордости:

— Ребята, если есть еще цифровые сейфы, давайте их сюда, пока рука не зажила. А то второй раз резать не буду!

Он сходил в мастерскую и принес содержимое сейфа. Денег оказалось не слишком много — неполных шесть тысяч баксов. Были два слитка золота по полкило и пригоршня ювелирки, очень старинной и, вероятно, страшно дорогой.

— Что это за Витя? — спросил я.

— Впервые вижу. Лариса осваивает новый тип мужчин. Такого у нее еще не было.

— Он пешком, что ли, пришел?

— Я слышал машину, — вставил Боцман. — Пойду посмотрю.

— Ты не забывай, тебе еще за оружием ехать. Нужны помощники?

— Сам справлюсь.

Боцман вернулся удивленный. Неговорящий Витя прибыл на сравнительно новом «БМВ»-пикапе.

— Да? — обрадовался Борода. — Подождите, может быть, сейчас решим проблему транспорта для доставки оружия.

Он поднялся к Ларисе, проторчал там не больше трех минут и спустился обратно.

— Можно ехать, Витя завис до утра.

— Как узнал?

— Элементарно. Во-первых, он пил. Но на такой тачке можно и пьяненьким по ночному городу погонять. Во-вторых, он неженат, этим Лариска сразу похвасталась. Но это тоже ненадежно. Мало ли, может, он плохо спит на новом месте и, сделав свое дело, все же отправится домой. Так что главное — это в-третьих. Лариска попросила поднять ей остальной коньяк, если, разумеется, мы больше пить не хотим.

— Не хотим.

Борода доставил боеприпасы наверх, а мы с Боцманом доставили сейф в машину. Боцман страшно обрадовался, обнаружив в багажном отсеке пикапа лебедку.

— Ци, командир! Я один справлюсь! Выдерну этот сундук тросом — и все дела!

На том и порешили.

— Борода, ты этого Витю раньше никогда не видел?

— Кажется, видел, но не вспомню где. Львов — город тесный...

— А ну-ка дай мне наши копии по СНПУ.

Так и есть! Сэнькив Виктор Богданович, начальник отдела связи партии. Фотография при копировании сильно исказилась, но угрюмое выражение лица проступало и сквозь контрастные пятна.

— Вот куда Лариса забралась! — засмеялся Борода. Я просмотрел дело. Странный человек был этот Сэнькив, и странный из него получался партайгеноссе. Шестьдесят четвертого года, женат, имеет дочь, образование восемь классов, умом не блещет, исполнителен, но требует неусыпного контроля — может все напутать. Бестолочь. Зато молчалив (ну, это-то мы видели), ненавидит всех неукраинцев (кроме Ларисы?), абсолютно предан и бесстрашен. Борода, читая, только головой качал:

— Ну, Лариска, ну, извращенка!

Я подошел к Вите несколько с другой стороны.

— Для главного связиста он слишком бестолков. И у него слишком крутая тачка.

Я полез в бумаги и нашел еще один листок, о котором вспомнил только сейчас, раньше не придавал ему значения.

— Посмотри, это приказ по партии о проведении кампании борьбы за нравственность, приуроченной к визиту папы. Шкрабьюк тоже знал об этом приказе, но он нервничал, боялся попасться. Возможно, это и был третий фактор, о котором говорил Док и который подвел Шкрабьюка под инфаркт.