– В Петербург. Она еще вам напомнить велела про какой-то билетик с конфетки... Что это был за билетик, позвольте полюбопытствовать?

И .старый сплетник так и выставил вперед свой острый нос.

– Не помню, право, шутка какая-нибудь,- возразил Владимир Сергеич.- А позвольте узнать, где теперь ее брат?

– Петр? Ну, тому плохо.

Господин Флич возвел кверху свои маленькие, лисьи глазки и вздохнул.

– А что?
– спросил Владимир Сергеич.

– Загулял! Пропал человек.

– А где он теперь?

– Совершенно неизвестно, где. Уехал куда-нибудь за цыганками, это вернее всего. В губернии его нет, за это я ручаюсь.

– А Ипатов-старик, все там же живет?

– Михаил Николаич? Чудачок-то? Все там же.

– И все у него в доме... по-прежнему?

– Как же, как же. Вот что бы вам жениться на его свояченице? Ведь это не женщина, это просто монумент, право. Хе-хе. У нас уж и поговаривали... что, мол, дескать...

– Вот как-с,- промолвил, прищурив глаза, Владимир Сергеич.

В это мгновенье Фличу предложили партию, и разговор прекратился.

Владимир Сергеич располагал возвратиться домой скоро,но вдруг получил с нарочным донесение от старосты, что в Сасове сгорело шесть дворов, и решился сам туда съездить. От губернского города до Сасова считалось верст шестьдесят. Владимир Сергеич прибыл в знакомый уже читателю флигелек к вечеру, тотчас же велел призвать старосту и земского, побранил их как следует, осмотрел утром место пожара, принял надлежащие меры и после обеда, поколебавшись немного, отправился в гости к Ипатову. Владимир Сергеич остался бы дома, если б не услыхал от Флича об отъезде Надежды Алексеевны; ему не хотелось с ней встречаться, но он был не прочь взглянуть еще раз на Марью Павловну.

Владимир Сергеич застал, как и в первое свое посещение, Ипатова за шашками с Складною Душою. Старик ему обрадовался; Владимиру Сергеичу показалось, однако, лицо его озабоченным, и речь его не лилась свободно и охотно, как прежде.

С Иваном Ильичом Владимир Сергеич переглянулся молча. Обоих их немножко покоробило; впрочем, они скоро успокоились.

– Все ваши здоровы?
– спросил Владимир Сергеич, усаживаясь.

– Все, слава богу, покорнейше благодарю, - ответил Ипа-тов.-Одна Марья Павловна не совсем... того, все больше в своей комнате находится.

– Простудилась?

– Нет... так. К чаю явится.

– А Егор Капитоныч? что он поделывает?

– Ах! Егор Капитоныч убитый человек. У него жена умерла.

– Не может быть!

– В сутки умерла, от холеры. Вы бы не узнали его теперь, просто на себя не похож стал. "Без Матрены Марковны, говорит, жизнь мне в тягость. Умру, говорит, и слава богу, говорит; не желаю, говорит, жить". Да, пропал бедняк.

– Ах, боже мой, как это неприятно!
– воскликнул Владимир Сергеич.Бедный Егор Капитоныч! Все помолчали.

– Ваша соседка, я слышал, замуж вышла,-заговорил Владимир Сергеич, слегка покраснев.

– Надежда Алексеевна? Да, вышла.

Ипатов косвенно посмотрел на Владимира Сергеича.

– Как же... как же, вышла и уж уехала.

– В Петербург?

– В Санкт-Петербург.

– Марья Павловна,я думаю, скучает по ней? Кажется, она очень с ней была дружна.

– Конечно, скучает. Без этого нельзя. А впрочем, что до дружества касается, скажу вам, девичья дружба еще хуже мужской. Пока на глазах, хорошо, а то и поминай как звали.

– Вы думаете?

– Да, ей-богу так. Вот хоть бы Надежда Алексеевна. Как уехала, ни одного письма к нам не написала, а ведь как обещалась, божилась даже. Правда, ей теперь не до того.

– А давно она уехала?

– Да, уж недель шесть будет. На другой же день после свадьбы ускакала, по-иностранному.

– Говорят, и брата ее тоже здесь нет?
– проговорил Владимир Сергеич немного погодя.

– Да, тоже. Ведь они люди столичные, станут они долго в деревне жить!

– И неизвестно, куда он уехал?

– Неизвестно.

– Пощебелил, да и за щеку,-заметил Иван Ильич.

– Пощебелил, да и за щеку,- повторил Ипатов.- Ну, а вы, Владимир Сергеич, что поделывали хорошенького?- прибавил он, оборотясь на стуле.

Владимир Сергеич начал рассказывать о себе. Ипатов его слушал, слушал и воскликнул наконец:

– Да что ж это Маша нейдет? Иван Ильич, ты бы сходил за ней.

Иван Ильич отправился вон из комнаты и, вернувшись, объявил, что Марья Павловна сейчас придет.

– Что, у ней голова болит?
– спросил Ипатов вполголоса.