*Черной Русью назывались земли, лежавшие по южный притокам Немана и ныне входящие в состав Белоруссии, с городами Волковысском, Соленимом, Несвижем, Новогрудком и Здитовом.

**Явнутий Гедиминовнч, в крещении Иван, был свергнут Ольгердом в 1345 г. в получил в удел княжество Ижеславское. Род его обрусел и был известен под именем князей Заславских.

*** Меченск – нынешний Мценск.

Когда подъехал Товлубей, иуда Коротопол ему сказал, что пронцы первыми на него напали, а он лишь оборонялся. Может, Товлубей тому и не поверил, да ведь этого пса вся Русь знает: за деньги он что хошь сделает! Рязанский князь поделился с ним заграбленным добром, и темник принял его сторону. Старика Пронского привезли в Рязань, а там Коротопол повелел его убить. Теперь в Пронске княжит Ярослав Александрович.

– Неужто он так это дело оставил? – воскликнул Василий.

– Ездил он в Сарай, искать суда и управы на убивца своего родителя, но воротился ни с чем: царь Узбек, которому Товлубей обсказал дело по-своему, его и слушать не схотел.

– Ну и дела, – промолвил Василий, взволнованный м пораженный этим рассказом. – Кабы я не от тебя, а от кого другого это услышал, нипочем бы не поверил! Чтобы так, без всякой войны, напасть на большой дороге, как разбойник и тать, на другого русского князя, кажись, такого еще Русь не видывала! Царствие небесное Александру Михайловичу, хороший был человек и мудрый правитель. Вот незадача-то Происку! Бедная Елена, ей-то каково было в те дни!

– Елена Пантелеевна о том не узнала, – глухо сказал Никита, – Господь призвал ее к себе на четыре месяца раньше…

– Никита, да что это ты! – воскликнул Василий, меняясь в лицо и судорожно сжав руку друга. – Чем она провинилась перед Господом? Да нет, наверное, то лишь слух пустой… Али истина?

– Истина, княже. Нет уже на земле нашей голубки… Умерла она от родов, и дочку ее новорожденную Бог с нею не разлучил: прибрал к себе вместе с матерью… Не плачь, Василий Пантелеич, ей теперь лучше, чем нам: светлым ангелом летает она у престола Господня.

Этою зимой, в холодный н вьюжный день февраля, в шатре Василия произошло радостное для всех его обитателей событие, ни для кого, впрочем, не явившееся неожиданностью: ханум Фейзула родила сына.

Пока все это совершалось, Василий, напуганный случаем с Еленой, не находил себе места от волнения. Но роды прошли вполне благополучно. Маленький Карач-мурза, как суждено ему было называться в жизни, пришел в мир здоровеньким черноволосым мальчонкой и громким криком заявил о своем праве на подобающее ему место под солнцем.

Родители были от него в восторге. Целыми часами они не сводили с сына глаз, подробно обсуждая каждую черту его сморщенного личика и стараясь определить, на кого он похож. Наконец решили, что будет похож на отца, – только относительно цвета глаз пока ничего нельзя было сказать. Лишь весною, когда стаяли снега и проснувшуюся землю пригрело яркое солнце, цвет этот полностью определился, и уже не могло быть сомнений, что у мальчика глаза синие, как у матери.

– Ну, теперь есть у меня наследник, – с гордостью говорил Василий Никите, – да еще какой! В нем и Рюрикова кровь, и Чингисова, он и для Руси, и для Орды горазд в самые верхи. Такому сыну надобно оставить достойную вотчину.

– Что же, вотчина у него будет неплохая: если получишь ты Брянскую и Карачевскую земли, это будет, почитай, с половину того, чем владел его великий прадед, князь Михаил Всеволодович.

– И я получу эти земли, либо жив не буду! Что для себя бы, может, не сумел, то для сына сделаю.

Мубарек– ходжа прислал для новорожденного богатые подарки, а когда, некоторое время спустя, Фейзула пошла показать ему своего первенца, он принял их ласково, как членов семьи, и новым своим родичем остался очень доволен. Чтобы отдать дань уважения его роду, мальчика решили назвать Ичаном, в честь предка его, первого ак-ордынского хана. Василию это имя понравилось и по другой причине.

– Вот и ладно, – говорил он, – почти что Иван. Как вернемся на Русь, так его Иваном и окрестим. Для татар будет он мурза либо царевич Ичан, а для русских князь Иван Васильевич.

Что будет на Руси, пока можно было только предполагать, но в Орде имя Ичан к мальчику не привилось: родители и Никита называли его Ваней, а татары с малых лет стали величать Карач-мурзой. Жизнь в ханской ставке текла между тем своим чередом В общей обстановке никаких заметных перемен не было, улус аые ханы после курултая вестей о себе не подавали и видимо старались не обострять отношений с Золотой Ордой. Мубарек-ходжа стал мрачным и раздражительным. Враг его Узбек, вопреки всем предсказаниям, продолжал жить, и Мубареку начало казаться, что сам он умрет раньше его.