Ведь если все происходящее на острове фиксируется камерами, то существует ненулевой шанс, что в один прекрасный день эти записи попадут на экран телевизоров. Ее деловая репутация может от этого пострадать. Репутация остальных Ларису заботила мало.

— Мужчины здесь ни при чем. Просто очень жарко. Предлагаю и вам скинуть это барахло. — Девушка кивнула на хорошенький изящный костюмчик по фигуре, на который Лариса сменила надоевшее ей учительское платье, потертое на локтях. — Загорайте, пока есть возможность.

— Надеетесь, нас скоро лишат этой возможности? — усмехнулась Лариса.

— А вы сомневаетесь в этом? — колко отозвалась Лиза. — Не думаете же вы, что мы здесь надолго? В принципе, я, конечно, не прочь понежиться на солнышке недельку-другую, но на пятьдесят лет меня не хватит. Честно говоря, вдали от Москвы я могу выдержать дней пять, не больше. Меня ждут друзья, дела, выставки, светская жизнь. Я без этого просто умру!

— Ну и каким образом вы собираетесь вернуться домой?

— Мой папа позаботится об этом. Думаю, я даже не успею покрыться первым загаром, как он уже приплывет за мной на каком-нибудь трехпалубном миноносце. Неужели вы думаете, что дочь такого человека, как он, может бесследно исчезнуть?

— Не знаю, не знаю, — задумчиво протянула Лариса, отправляясь в дом за шляпой. Яркое солнце, отражаясь от полированного розовато-белого мрамора, слепило глаза и мешало осмотру дома снаружи.

— Кстати! — обернулась она в дверях. — А вы уже слегка загорели!

И стала подниматься вверх по лестнице. Где-то во время блужданий по дому она видела морской бинокль. Именно его ей сейчас не хватало.

Постепенно тревожная атмосфера всеобщего ожидания на острове пошла на убыль. Растерянность и ошеломление первых минут спали, буря эмоций потихоньку улеглась, уступив место неистребимой надежде. Казалось, вот-вот произойдет нечто, что вернет узниц домой, к родным и близким, к привычным занятиям и милым сердцу делам.

Однако ничего не происходило. Очерчивая полукруг на небесной сфере, солнце медленно катилось в вышине, обливая землю расплавленным золотом.

Море накатывалось на ослепительно белый песчаный пляж, слизывая следы на песке, и неохотно отползало назад. В скалистой части острова волны с грохотом обрушивались на камни, бурля и вздымая мелкую галечную взвесь.

Весь день напролет неутомимая Лариса с биноклем обследовала остров, то устремляя усиленный окулярами взгляд на замок, ослепительно прекрасный в своем безмолвном равнодушии, то пристально изучая линию горизонта.

Безрезультатно! Многочисленные башенки с острыми кровлями безмолвно впивались в голубое небо, в зеркальных стеклах распухшими белыми рыбами проплывали облака.

Молодежь, Юля и Надя, пропадала на пляже, Алена предпочитала отсиживаться в прохладе, беспокоясь, что беспощадный ультрафиолет повредит ее кожу, Ольга Витальевна строила планы относительно сооружения пенопластового плота и, перебирая в голове остатки школьных знаний, безуспешно пыталась определить, в какой части света она находится. Нежась в кружевной тени, Лиза кусала ручку, мучимая приступом вдохновения: «Когда, покорная судьбе, презрев и горести и муки, я изнывала от разлуки, не забывая о тебе, тогда…» Дальше стихи не шли.

Несмотря на внешне расслабленное состояние, все были напряжены до предела и готовы к обороне при малейших признаках опасности. Но опасности не было. Вообще ничего не было. Только солнце, море и небо.

Вечером обитательницы острова вновь собрались в столовой. Остатки вчерашнего пиршества уже начали дурно попахивать, над столом плавно барражировали невесть откуда взявшиеся мухи. Противный аромат гниющей еды, точно невидимый яд, распространялся по всему дому.

— Нет, это невозможно. — Ольга Витальевна брезгливо сморщила нос. — Кто-нибудь в конце концов уберет всю эту грязь?

— Почему бы вам самой не убрать? — дерзко парировала Надя, воспринимавшая все разговоры о еде и посуде, как поползновения на свою личную свободу.

— Я? — искренне изумилась Ольга Витальевна. — Дорогая моя… При моем общественном положении невозможно требовать, чтобы я мыла посуду. Это все равно, что драгоценным алмазом забивать в стену ржавый гвоздь.

— Может быть, установить дежурство? — наивно предложила Юля, оглядывая собеседниц.

— Да, — поддержала ее Алена. — Или, например, пусть каждая из нас вымоет свою тарелку.

— А общая посуда? Она все равно останется грязной!

— Ну, тогда пусть каждый вымоет еще одну из общих тарелок.

— А если кому-то достанется мыть больше, а кому-то меньше? Кому-то заляпанное жиром блюдо, а кому-то вазочка из-под фруктов? Несправедливо!

— Послушайте, всего-то нужно счистить остатки еды и засунуть тарелки в машину. А споров!.. — На это Лиза фыркнула и с апломбом заявила:

— А я вообще не собираюсь мыть никакие тарелки, ни свои, ни чужие.

С минуты на минуту меня отсюда заберут, зачем портить маникюр?