И поцеловал.

Он вовсе не собирался этого делать. Он хотел, чтобы змея укусила его в рот. Или, возможно, намеревался съесть змею живьем, как Питер в зеркале, чтобы у него тоже кровь текла по подбородку, а изо рта свисал змеиный хвост. Но он поцеловал ее.

И змея стала таять в его руках, переплавляясь в иную форму, принимая человеческое обличье, превращаясь в Валентину. И она поцеловала его в ответ.

Змея не могла все время быть его сестрой. Он слишком часто убивал ее. А Питер каждый раз пожирал ее. Просто невыносимо думать, что это была Валентина.

Они этого добивались, когда дали ему прочитать письмо? Ему было все равно.

Валентина поднялась с пола и направилась к зеркалу. Эндер заставил свою фигурку встать и последовать за ней. Они застыли перед зеркалом, где вместо жестокого облика Питера отражались дракон и единорог. Эндер протянул руку вперед и коснулся зеркала. То же самое одновременно с ним сделала Валентина. Стена раскололась, и перед ними открылась ведущая вниз широкая лестница, покрытая ковром и наполовину заполненная радостно кричащей толпой. Вместе, рука в руке, Эндер и Валентина начали спускаться по ступенькам. Слезы туманили его взор, слезы радости, — он вырвался наконец из темницы за Концом Света. И от слез, от радости он не замечал, что все приветствующие его точь-в-точь похожи на Питера. Он знал только, что, куда бы он ни пошел в этом мире, Валентина всегда будет рядом.

Валентина прочла письмо, которое передала ей доктор Лайнберри. «Дорогая Валентина, — говорилось там. — Мы выражаем наше почтение и глубочайшую благодарность за вашу помощь военному ведомству. Этим письмом мы извещаем вас, что вы награждаетесь Орденской Звездой Лиги Человечества первой степени. Это высшая военная награда, которую может получить гражданское лицо. К сожалению, соображения безопасности не позволяют нам публично вручить вам эту награду до успешного окончания нынешней операции, однако мы хотим поставить вас в известность, что ваши усилия увенчались полным успехом. С уважением, генерал Шимон Леви, Стратег».

Когда она прочла бумагу дважды, доктор Лайнберри вынула листок из ее рук:

— Я получила указание уничтожить письмо после того, как ты его прочтешь. — Она достала из ящика стола зажигалку и подожгла бумагу. — Хорошие новости? Или не очень?

— Я продала своего брата, — ответила Валентина. — И мне заплатили.

— Ну-у, не слишком ли мелодраматично?

Ничего не ответив, Валентина отправилась обратно в класс. В этот вечер Демосфен выступил с яростной речью против законов, ограничивавших рождаемость. Люди должны иметь право заводить столько детей, сколько им хочется, а избыток населения следует отправлять на другие планеты, чтобы человечество распространилось по всей галактике, чтобы никакая катастрофа, никакое вторжение не могли более угрожать существованию расы. «Самый высокий титул, который только может носить ребенок, — писал Демосфен, — это кличка Третий».

«Это тебе, Эндер», — молча сказала она, поставив точку.

Питер даже засмеялся от радости, когда прочел ее статью.

— О, это заставит их подпрыгнуть! Уж теперь-то нас точно заметят! Третий! Высокий титул! Ну ты даешь, сестренка! Ну, молодец!

— Сейчас?

— Наверное.

— Вы должны отдать мне приказ, полковник Графф. Разве командир говорит своим подчиненным: «Наверное, пора атаковать?»

— А я и не командир. Просто учу маленьких детей.

— Полковник, сэр, я понимаю, что мешал вам, что был шилом в вашей заднице, но ведь все сработало, все получилось именно так, как вы хотели. В последние несколько недель Эндер просто…

— Счастлив.

— Доволен. У него все хорошо. Голова светлая, а играет он замечательно. И, несмотря на свою молодость, полностью готов к тому, чтобы стать командиром. Обычно мы ждем, пока кандидату не исполнится одиннадцать, но в свои девять с половиной он лучше всех, кто у нас вообще когда-либо был.

— Хм, да, прошу прощения… Я вдруг задумался: что же это за человеком надо быть, чтобы исцелить страдающего ребенка и тут же бросить его обратно прямо в самую свару? Маленькая личная дилемма. Но не важно. Забудь, что я говорил. Я просто устал.

— Мы спасаем мир, помнишь?

— Ладно-ладно. Давай его сюда.

— Мы делаем то, что должны, полковник Графф.

— Кончай, Андерсон. Признайся, тебе до смерти не терпится посмотреть, как он справится с теми гадостными штучками, которые ты по моему приказу напридумывал.

— Это просто некрасиво…

— Да, такой вот я неклевый. Не шурши, майор, мы с тобой оба — отбросы самого низшего пошиба. Мне тоже не терпится посмотреть, что он станет делать. В конце концов, от его успехов зависят наши жизни. Не?

— Ты у детей всех этих словечек поднабрался?

— Давай зови его, майор. Я тем временем перенастрою его комп. Установлю туда систему личной защиты. Мы не так уж плохо с ним обращаемся. У него снова появится возможность уединяться.