– По сути - я и сам этого не знаю. А теперь, пожалуйста, прошу извинить меня.
– С этими словами Герсен снова уткнулся в книгу. Метленец сделал полшага вперед. Герсен тяжело вздохнул и начал собирать книги.

Рядом со столом Герсена появился еще кто-то.

– Альдо, дело это вовсе не стоит такого внимания с твоей стороны. Возвращайся к нам, мы хотим обсудить вопросы, связанные с экскурсией.

Скосив глаза, Герсен увидел тонкую темно-зеленую материю, плотно облегающую нижнюю часть женского туловища. Подняв взор, он обнаружил все, что было выше, в том числе и лицо Жердин Ченсет.

Альдо, все еще продолжавший пристально глядеть на Герсена, ответил задиристым тоном.

– Этот человек упорно отказывается давать прямые ответы! Такое поведение я нахожу едва ли цивилизованным.

– Ну и что из того? Надо все принимать таким, какое оно есть. Неужели ты надеешься изменить его природу?

– Даже обезьян можно научить хорошим манерам. Не мешало бы, пожалуй, перекинуться парой слов с полицейскими. Несколько добрых ударов дубинкой могут сотворить чудо с характером этого субъекта.

– Или могут обозлить его еще больше. Оставь его таким, как есть, в его берлоге. Почему это так тебя беспокоит?

– Все далеко не так просто. Его махинации уже являются источником неприятностей для твоего отца.

– В таком случае позволь мне переговорить с ним. Со мной, возможно, он будет себя вести более любезно.

– Не думаю. И вообще, это чисто мужское дело. Жердин уже едва сдерживала себя.

– Альдо, стань в сторону, или, что еще лучше, вернись к нашему столику.

– Я подожду тебя здесь.

Герсен следил за разговором между ними. Как только Жердин опустилась на стул, на котором раньше сидел Типпин, он учтиво поднялся, затем снова сел.

– Очень рад такому неожиданному подарку с вашей стороны. Не угодно ли чаю? Меня, между прочим, зовут Кирт Герсен.

– Благодарю вас, не надо чаю. С какой целью вы находитесь в Сержеузе?

– Я мог бы дать вам дюжину ответов на этот вопрос. Я очень много путешествую. Мне нравится заглядывать в самые странные уголки галактики, мне интересны такие своеобразные люди, как дарсайцы или метленцы.

Благородная Жердин чуть поджала губы. Непонятно было - то ли она раздражена, то ли такое заявление Герсена лишь позабавило ее.

– Вы и со мной столь же уклончивы, - произнесла она.

– Вовсе нет. Я мог бы об очень многом рассказать. Отошлите прочь этого малого, и мы проведем остаток дня вместе и еще, может быть, и вечер.

Альдо весь напрягся и сделал шаг назад.

– Никогда еще не слышал столь поразительной чепухи! Жердин, давайте уйдем отсюда. У меня нет сил больше терпеть наглость этого человека.

Жердин строго поглядела на него, и Альдо неожиданно замолчал. Когда, же она заговорила с Герсеном, голос ее стал нежным и ровным.

– Вы представились банкиром.

– Что полностью соответствует действительности.

– Вы совсем не похожи ни на одного из банкиров, которых я знаю.

– У вас отличная интуиция. Обычный банкир уверен и безжалостен только тогда, когда шансы на его стороне. А каково, признайтесь честно, ваше мнение обо мне?

– Единственное, что я могу сказать о вас, это то, что вы обманули моего отца. Герсен поднял брови.

– Странно! А вот ваш отец был абсолютно уверен в том, что очень удачно воспользовался в своих целях моею наивностью.

– Такие слова граничат с клеветой!
– вскричал Альдо.
– Вы еще пожалеете о них!

– Почему бы не попросить этого джентльмена оставить нас?
– произнес Герсен, обращаясь к Жердин.

Жердин поглядела задумчиво на Альдо, затем снова повернулась к Герсену.

– Если вы не соизволите говорить честно и откровенно, то наш разговор тотчас же закончится. Герсен сокрушенно развел руками.

– Возможно, я и был уклончив, но я в ужасе перед Альдо. Его угрозы и восклицания принуждают меня к этому.

– Альдо, пожалуйста, вернись к нашему столику. В самом деле, очень трудно думать, когда ты маячишь у меня над плечом.

– Как хочешь.
– Альдо неторопливо побрел прочь, Герсен тут же подозвал официанта.
– Принесите нам еще чаю или, так даже лучше, бутылёк "Спондент-Флакса" и два бокала.

Жердин заметно отодвинулась, как бы давая понять, что она совершенно не разделяет желание Герсена создать за столом атмосферу празднества.