Руори пристально смотрел на священника.

— Я был бы счастливо побеседовать с вами еще, сьнер, — сказал он, надеясь, что выбрал верную формулу обращения. — Сейчас редко можно встретить человека, знающего историю, а не мифы.

— Обязательно, — сказал дон Карлос. — Окажите честь.

Доньита Треза нетерпеливо переступила с ножки на ножку.

— У нас есть обычай танцевать.

Ее отец рассмеялся.

— О да! Юные дамы слишком долго ждали. Терпение дается им нелегко. У нас есть довольно времени продолжить беседу завтра, сьнер капитан. А теперь — музыка!

Он подал знак. Вступил оркестр. Некоторые инструменты были похожи на маурийские, некоторые казались незнакомыми. Сама музыкальная гармония отличалась… что-то подобное встречалось в Стралии. На руку Руори легла ладонь. Он посмотрел на Трезу.

— Поскольку вы меня не приглашаете, могу я быть столь нескромной и пригласить вас?

— Что значит «быть нескромной»? — поинтересовался он.

Она покраснела и попробовала объяснить, но ничего не получилось. Руори решил, что это очередная местная моральная концепция, которой не было аналога в моральном спектре мореходов. К этому времени мейканские девушки и их кавалеры уже вышли на середину зала. Несколько секунд Руори наблюдал за парами.

— Это незнакомый танец. Я не знаю движений. Но, кажется, я быстро научусь.

Она скользнула в его объятия, и это было приятно.

— У вас хорошо получается, — сказала Треза минуту спустя. — У вас все так пластичны?

Лишь немного спустя он понял, что это комплимент. Но будучи истинным островитянином, он воспринял вопрос буквально.

— Мы много времени проводим в море. Чувство ритма и равновесия — необходимые качества, если не хочешь постоянно падать в волны.

Она наморщила нос.

— Довольно, перестаньте! — засмеялась она. — Вы такое серьезный, как С'Осе в соборе.

Руори тоже улыбнулся. Он был высокий, молодой, смуглокожий, как и все островитяне, но с серыми глазами — память о его инглийских предках. Будучи н'зеланцем, он имел на теле меньше татуировок. Но, с другой стороны, в косу он вплел филигрань из китовой кости, саронг был сшит из самого тонкого батика, и он добавил к костюму рубашку с кружевами. С костюмом контрастировал нож, без которого любой мауриец чувствовал себя до неприличия беспомощным: старый, потертый. Но стоило лишь взглянуть на лезвие, и становилось ясно, что это идеальное оружие.

— Я хотел бы увидеть этого С'Осе, — сказал он. — Вы мне покажете?

— Как долго вы у нас пробудете?

— Сколько будет возможно. Мы намерены исследовать весь мейканский берег. До сих пор все контакты Маураи с Мерикой ограничивались экспедицией с Авайев к Калфорни. Там была обнаружена пустыня, редкие племена дикарей. Но от оккайданских торговцев мы слышали, что на севере есть леса и там противостоят друг другу люди белой и желтой расы. До нашей экспедиции мы не имели понятия, что лежит на юг от Калфорни. Может быть, вы нам расскажете, чем ждать в Южмерике?

— Очень немного, — вздохнула Треза. — Даже в Бразилии.

— Зато в Мейко цветут восхитительные розы.

К ней вернулось хорошее настроение.

— А в Н'зелании процветает искусство комплиментов, — засмеялась она.

— Отнюдь, мы слишком прямолинейны. Конечно, если не рассказываем о наших странствиях. Тоща мы плетем фантастические небылицы.

— А что вы будете рассказывать об этой экспедиции?

— Буду немногословен, иначе все юноши Федерации ринутся сюда. Но я вас приглашу на корабль, доньита, покажу вам главный компас. И с этого момента компас всегда будет показывать на С'Антон д'Иньо. Вы станете, так сказать, розой нашего компаса.

К некоторому удивлению Руори, она поняла шутку и засмеялась. Ловкая и гибкая, она изящно вела танец.

Ночь близилась к концу Они танцевали еще несколько раз, стараясь не нарушать рамок дозволенного и не привлекать внимания, обменивались всякими веселыми глупостями. Когда рассвет был уже недалеко, оркестр был отпущен отдыхать, и гости, скрывая зевки ладонями, начали понемногу расходиться.

— Как это скучно, стоять и говорить всем «до свидания», — прошептала Треза. — Пусть думают, что я уже ушла спать.

Она взяла Руори за руку и увлекла за колонну, а оттуда на балкон. Старая служанка-дуэнья, наблюдавшая зорким оком за парочками, забредавшими в этот укромный уголок, уже заснула, завернувшись в мантилью от рассветной прохлады. Теперь, кроме них, никого здесь, среди цветущих кустов жасмина, не было. Туман окружал дворец, издалека доносился голос часового на крепостной стене: «Все спокойно». Туман скрывал контуры окружающих домов. На западе небо было еще почти черным, сверкали последние ночные звезды. Но верхушки мачт «Маурийского дельфина» уже поймали первые солнечные лучи и были словно объяты пламенем.