Меланхоличный и трогательный рассказ, приведенный ниже, демонстрирует, что иногда даже для того, чтобы понять, что же именно ты ищешь в жизни, нужно очень постараться.
Через неделю после моего восстановления я поехал за город. В машине я включил на полную громкость музыку Аарона Копленда. Щебеночно-асфальтовая проселочная дорога свернула в лес. Был конец лета. На моем "Мицубиси" замелькали солнечные блики. Я чувствовал себя нормально, но сколько это будет продолжаться? Именно это, решил я, и надо выяснить.
Я ехал очень быстро, но собаку сбил не из-за этого. Даже если бы я ехал медленнее, то все равно не успел бы вовремя остановиться. На повороте я свернул на край дороги, где над ней нависли клены, и вдруг - откуда ни возьмись, эта овчарка. Пес стоял прямо посреди дороги, высунув язык, словно долго и быстро бежал. Тормоза, сцепление, паническое вращение руля. Машину тряхнуло.
Я выключил музыку и какое-то время сидел в полной тишине, если не считать почти неслышного урчания мотора. В зеркале заднего вида я видел пса - он лежал посреди дороги.
Я сглотнул, пару раз глубоко вдохнул, отпустил сцепление и медленно выключил мотор.
Дверца мягко отворилась - вверх и в сторону. В машину ворвался легкий ветерок, я услышал пение птиц и журчание ручейка.
Я прошел по дороге к тому месту, где лежал пес. Он был жив. Услышав мои шаги, он повернул морду и оскалился. Я остановился в нескольких ярдах от него. Он завыл, на губах появилась кровавая пена. Задние лапы у него были сломаны.
– Спокойно, - сказал я.
Пес заскулил. Больше он не скалился, даже когда я подошел еще ближе и положил руку ему на голову. Ладонью я ощущал его короткую жесткую шерсть.
Грудь у пса вздымалась, он то ли хрипел, то ли кашлял. На дороге были пятна крови. Я спокойно смотрел на все вокруг; я снова впадал в эмоциональное оцепенение - утром я сознательно не принял таблетку.
В этот самый момент появилась женщина.
Я услышал, как она продирается сквозь кустарник. Потом она закричала: "Бадди! Бадди!"
– Сюда, - ответил я.
Она выскочила из зарослей, в руках у нее был красный нейлоновый поводок. На вид лет тридцать пять, короткие светлые волосы, блузка без рукавов, шорты цвета хаки и высокие сапоги. Она потрясенно застыла, затем подбежала к нам.
– Бадди! Ох, Бадди!
Она встала на колени, из голубых глаз ручьем текли слезы. У меня в груди все напряглось. Я хотел сохранить это ощущение. Интересно, оно естественно или это просто остаточный эффект после приема лекарства?
– Простите меня, - промолвил я.
– Он стоял прямо на дороге.
– Я сама отстегнула поводок, - ответила она.
– Вина моя.
Она не переставая гладила пса, а тот положил морду ей на колени, словно собирался заснуть, потом снова закашлялся кровью. Она гладила его и плакала.
– Здесь есть поблизости ветеринар?
– спросил я.
Она ничего не ответила.
Бадди вздрогнул, дыхание у него остановилось; это был конец.
– Надо убрать его с дороги, - сказал я.
Женщина взглянула на меня, и в глазах ее было что-то ожесточенное. Она сказала:
– Я заберу его домой.
Она с трудом попыталась взять огромную овчарку на руки, с вытянутыми лапами пес был почти с нее ростом.
– Позвольте мне помочь вам. Можно положить его в машину.
– Я справлюсь.
Она, спотыкаясь, двинулась вперед; задние лапы пса безжизненно волочились по земле. Женщина остановилась, поправила пса и исчезла в лесу.
Я вернулся к машине, взялся за ключи. Рука сама потянулась к бардачку, но я тут же отдернул ее. Я снова становился Глазом, частью Резервуара. Но принимать лекарство я больше не собираюсь - пусть будет, что будет. Хочу узнать, осталось ли во мне что-либо человеческое.
Я запер машину и отправился вслед за женщиной в лес.
Она ушла недалеко. Я скоро наткнулся на нее - она сидела на земле и плакала, прижимая к себе пса. Она посмотрела на меня и сказала:
– Помогите мне, пожалуйста.
Я отнес пса к ее дому, расположенному примерно в ста ярдах от дороги. С каждым шагом тело пса становилось все тяжелее.
Дом был современный, восьмиугольный, весь застекленный, стоял он на большой зеленой лужайке, которую совсем недавно подстригли. Мы подошли к дому сзади. Женщина отворила деревянную калитку, и я вместе с псом зашел во двор. Дальше мне было нельзя - я ощущал это руками, спиной. Женщина дотронулась до моего плеча и сказала:
– Пожалуйста, еще чуть-чуть.
Я кивнул, сжал зубы и приподнял мертвого пса. Женщина подвела меня к сараю, где хранились инструменты. Там я наконец положил пса. Она накрыла его зеленым брезентом и закрыла дверь.
– Я сейчас вызову кого-нибудь. Мне так не хотелось, чтобы Бадди остался в лесу, на дороге, ведь там много других зверей.
– Я понимаю, - ответил я, хотя на самом деле начинал уже впадать в то странное состояние, когда мое "я" отделялось от всех человеческих эмоций и ощущений.