— Если мы в самом деле можем уехать, не показавшись при этом невежливыми, я бы предпочла так и сделать, — сказала я. — Все здесь надушены разными духами, и запахи слились в аромат, который не назовешь особенно приятным.

— Угу, — промычал Адриан, высматривая среди присутствующих лорда Эшли. — Вон он.

С этими словами мой супруг, извинившись перед леди Мэри, стал пробираться сквозь толпу, которая, как всегда, с готовностью расступалась перед ним.

Перехватив устремленный ему вслед взгляд леди Мэри, я сразу же избавилась от всех сомнений по поводу чувств, которые она испытывала к моему мужу.

«Черт побери, — подумала я. — Черт побери. Черт побери. Черт побери».

— Мэри, дорогая, я тебя повсюду ищу, — раздался где-то рядом женский голос, в котором явственно прозвучали сухие, холодные интонации.

— Извини, мама, — ответила, обернувшись на голос, леди Мэри. — Позволь представить тебе леди Эшли и леди Грейстоун.

Если бы глазами можно было убивать, то от взгляда, который мне подарила герцогиня Уорхэмская, я должна была бы умереть на месте. Глядя в ее надменное, острое, словно у хищной птицы, лицо, я с непривычки даже слегка побледнела.

Когда герцогиня и ее дочь отошли в сторону, Каролина прошептала мне на ухо:

— На вашем месте я не стала бы останавливаться перед раскрытыми окнами, когда герцогиня где-то неподалеку.

Я постаралась изобразить улыбку, которой, по всей видимости, от меня ждали. Вскоре Адриан вернулся с Эдвардом, и мы уехали.

После церемонии представления начался мой второй светский сезон в Лондоне. Он очень сильно отличался от первого: перед графиней Грейстоунской, словно по волшебству, открывались все те двери, которые никогда не открылись бы перед мисс Кетлин Фитцджеральд. Я превратилась в одну из звезд на светском небосклоне.

Не стану скрывать, что мне было приятно войти в узкий круг избранных, однако гораздо больше удовольствия доставляло мне во время нашего пребывания в Лондоне то, что я стала полноправным членом семьи Грейстоунов. Каролина была ко мне так добра, что очень скоро я в самом деле стала относиться к ней как к собственной сестре. Детей ее я просто обожала. То, что я, единственный ребенок у родителей, разом приобрела брата, сестру, двух племянников и кузину, я воспринимала как какое-то чудо, подарок небес.

Разумеется, помимо перечисленных родственников, я приобрела еще и мужа. Судьба распорядилась так, что я, как это ни странно, чувствовала бы себя куда более счастливой женой, если любила бы своего супруга меньше. В этом случае мне не так больно было бы сознавать, что он отнюдь не платит мне взаимностью.

Иногда я пробовала убедить себя, что Адриан тоже испытывает ко мне какие-то чувства. По ночам, когда он сжимал меня в объятиях, я изо всех сил пыталась внушить себе, что он меня любит. Во всяком случае, он явно испытывал ко мне физическое влечение, что позволяло мне на какое-то время поверить, что это влечение и есть выражение его любви ко мне.

Однако вслед за этим неизбежно наступало утро, а с восходом солнца порыв страсти угасал. Не будучи совсем уж наивным ребенком, я знала, что мужчины способны испытывать желание и к женщине, которую они не любят. Правда, Адриан всегда был исключительно вежлив, предупредителен и добр по отношению ко мне. Но он все же держал меня на некоторой дистанции. Это приводило меня в бешенство, однако сделать я ничего не могла. Я прекрасно помнила обстоятельства нашей женитьбы и понимала, что у меня нет права на его любовь и на то, чтобы взваливать на него свою.

Труднее всего для меня было скрывать от Адриана собственные чувства по отношению к нему. Это была самая сложная задача, с какой мне когда-либо приходилось сталкиваться в жизни. Стоило ему войти в комнату, как у меня тут же начинала кружиться голова. Единственным выходом для меня оставалось избегать встреч с ним, и я обнаружила, что светская жизнь предоставляет мне определенные возможности для этого, поскольку замужние женщины по сложившимся правилам хорошего тона вовсе не должны были показываться на людях непременно в сопровождении своих супругов. Впрочем, в тех случаях, когда Адриан все же сопровождал меня, с нами вместе обыкновенно находились также Каролина и Луиза, а иногда еще и Эдвард или Гарри.

Получалось, что, если не считать наших встреч в спальне, мы с Адрианом бывали наедине только во время наших утренних прогулок верхом в парке. Адриан распорядился доставить из Грейстоун-Эбби Эвклида, так как не хотел, чтобы жеребец застаивался. По заведенному распорядку в шесть часов утра мы с мужем садились в седло и ехали верхом по медленно просыпающимся лондонским улицам в Гайд-парк.

В столь ранний час там всегда бывало пустынно, а воздух по чистоте и свежести не уступал загородному. На траве и цветах поблескивали капли росы, а дрозды заливались так, словно все это происходило не в Лондоне, а где-нибудь в Беркшире.