Я нахмурилась.

— Не понимаю, каким образом. Вы же видели ее, милорд. Она же не буйная, слава Богу. Просто ведет себя, как четырехлетний ребенок.

— Да, но ведь ей не четыре года, мисс Ньюбери. Сколько ей лет на самом деле?

— Семнадцать, — неохотно призналась я.

— Семнадцать лет, а разум, как у четырехлетней. Это позорное пятно будет преследовать ее всю жизнь, мисс Ньюбери, как бы красива она ни была. Вот ведь ваш кузен назвал ее дурочкой прямо в лицо.

— Я бы убила его на месте, — яростно выпалила я.

— Да, я это понял по выражению вашего лица, когда миссис Педигрю рассказала об этом, — сухо заметил он. Я тяжело вздохнула.

— Наверное, он сделал их пребывание в доме совсем уж невыносимым, если Нэнни отважилась увезти Анну из Уэлдона. Позвольте, милорд, выразить вам свою признательность за то, что вы согласились приютить у себя Анну и Нэнни. — Я потерла виски — у меня от всех этих треволнений разболелась голова. — Я всегда боялась, что не смогу предоставить Анне надежный кров.

Голубые глаза твердо смотрели мне в лицо.

— Ваш отец не оставил вам средств к существованию?

Я криво улыбнулась:

— Ни пенни. Он завещал поместье, которое является майоратным и уже заложено за долги, моему кузену. Нам с Анной ничего не досталось.

— Ваш кузен женат?

— Нет. Должна признаться, он оказывал мне весьма недвусмысленные знаки внимания, но одна мысль о том, чтобы стать женой этого человека, терпеть его ненавистные объятия… — Я передернулась от отвращения. — Когда я нашла бумаги отца, которые он использовал с целью шантажа, я решила, что лучше рискнуть — мне нечего терять.

Он приподнял бровь и спросил:

— Это тот самый кузен, у которого рот, как у рыбы?

— Да, — коротко ответила я. Он откинулся на спинку кресла.

— Так с кем из лондонских джентльменов вы познакомились за это время? Кто из них вам понравился? — задал он прямой вопрос. — Лорд Генри Слоан?

— Да, он приятный молодой человек, — согласилась я. — Возможно, ему не мешало бы вести себя чуть серьезнее, но в остальном он очень милый собеседник.

Лорд Уинтердейл забарабанил пальцами по подлокотнику кресла. У него были красивые руки с ухоженными ногтями. Я всегда обращала внимание на чужие руки, потому что мои ногти вечно были обкусаны.

— Слоан не богат, но ожидается, что он унаследует скромное состояние своего дядюшки, — сказал лорд Уинтердейл.

— Да, и мне он говорил то же самое, — призналась я.

Лорд Уинтердейл снова задумчиво побарабанил пальцами и продолжил допрос:

— А как насчет Борроу? Он состоятельный джентльмен и, кстати, первым попросил леди Сефтон представить вас ему.

— Лорд Борроу слишком крупный мужчина, — сказала я. — Анна будет его бояться.

Он удивленно вскинул бровь:

— А какого роста джентльмен вам подойдет, мисс Ньюбери?

— Примерно, как… как вы, милорд, — сказала я. — Достаточно высокий, но не устрашающе громадный.

Он коротко усмехнулся, а затем спросил:

— А Стэнхоуп? Вы, кажется, танцевали с ним вчера раз или даже два?

— Да, — ответила я и тут же вспомнила, что и он сам дважды танцевал с сестрой мистера Стэнхоупа.

— У Стэнхоупа неплохой доход, — сообщил мне лорд Уинтердейл.

— Мне он показался человеком холодным. Анне требуется человек сердечный — он должен относиться к ней с теплотой.

— Вот вы и окружите ее теплой заботой, мисс Ньюбери. От вашего супруга требуется только любезное обращение. Он предоставит Анне кров — чего еще вы можете от него требовать?

Должно быть, по выражению моего лица он понял, что я не согласна с ним, потому что грубовато заметил:

— Вам не следует быть чересчур разборчивой. Девушки без приданого, у которых на руках такая обуза, как ваша сестра, не очень-то ценятся на ярмарке невест — пусть даже они и хороши собою.

Это были жестокие слова, но, к сожалению, это была правда.

У меня невольно задрожали губы, и я прижала ладонь ко рту и притворно закашлялась, чтобы он не заметил, что я вот-вот расплачусь.

Он переложил какие-то бумаги у себя на столе и переменил тему:

— Вчера в клубе «Олмэкс» я видел Чарли Говарда с супругой. Вы с ним, случайно, не встречались? Я прикусила губу.

— К несчастью, он меня отыскал. — И я рассказала ему о своем разговоре с мистером Говардом за куском несвежего пирожного в столовой «Олмэкса». — Похоже, вы были правы, милорд, я совершила непоправимую ошибку, уничтожив эти свидетельства. Но теперь уж ничего не поделаешь. Что сделано, то сделано.