Филип ожидал в маленькой приемной с тремя позолоченными зеркалами, желтым шелковым диваном и тремя стульями. Увидев меня, он не улыбнулся.

— Анна присоединится к нам? — спросил он.

— Нэнни сказала, что ей сегодня лучше подать обед в ее комнату.

Он слегка приподнял брови, потом сказал:

— Утренняя комната за следующей дверью, — а затем подошел ко мне и предложил руку. Я оперлась на нее, и мы вместе прошествовали в комнату, которая по величине была такой же, как и наша столовая в Уэлдон-Холле.

Филип отодвинул для меня стул, и я заняла свое место за полированным столом красного дерева. В свете свечей галстук Филипа казался белоснежным, глаза напоминали сверкающие сапфиры, а волосы были черны, как ночь.

В груди у меня застрял комок величиной с кулак.

Внесли суп, и передо мной поставили тарелку. Лакей встал у буфета, и я остро ощущала его присутствие.

«Мы не можем молчать весь обед, — в отчаянии подумала я. — Надо как-то начать разговор».

Но ничего не могла придумать.

— Почему этому спаниелю дали кличку Снежок? — вдруг спросил Филип совершенно обыденным тоном.

Вопрос и особенно спокойный небрежный тон, которым он был задан, застали меня врасплох, и я невольно усмехнулась. К тому времени когда я закончила рассказывать историю Снежка, комок, засевший в груди, сам по себе исчез, и я смогла проглотить немного супа.

После обеда я оставила Филипа, чтобы он мог выпить свой портвейн в одиночестве, и миссис Фром провела меня в зеленую гостиную. Это была огромная, богато обставленная комната на семейной половине первого этажа. Стены ее были обиты зеленым шелком, а полированный паркет покрывал широкий турецкий ковер. Французские двери вели на террасу, выходившую в палисадник. До меня донесся аромат роз.

Несмотря на все вышеупомянутое великолепие, внимание мое в первую очередь привлекли хрупкие изящные фигурки двух журавлей с позолоченными крыльями, что стояли на полированном столике в центре комнаты. Когда я спросила о них миссис Фром, она сообщила, что эти фарфоровые статуэтки привез из Китая отец покойного графа Уинтердейла.

— Они прелестны, — благоговейно вымолвила я.

Слабая улыбка тронула суровое лицо экономки. Она кивнула и осведомилась:

— Вам принести чаю, миледи?

— Нет, благодарю вас, миссис Фром. — Я еще раз окинула взглядом комнату. Повсюду были расставлены очаровательные вещицы, а на каминной полке я заметила еще несколько китайских фигурок птиц. Но музыкального инструмента я не увидела.

— А где фортепиано мисс Кэтрин? — полюбопытствовала я.

— Наверху, в голубой гостиной, — последовал ответ.

— Да, это и в самом деле огромный дом, — небрежно заметила я. — Завтра вы проведете меня по всем комнатам, миссис Фром.

— Я к вашим услугам, миледи, — сказала женщина, и на лице ее снова застыла маска невозмутимости.

Она удалилась, а я прошла по турецкому ковру к столику, на котором стояли журавлики. Я долго рассматривала их с нескрываемым восхищением, когда дверь снова отворилась и вошел Филип.

Я обернулась к нему. За окном стемнело, и сад покрыло мраком. Я серьезно посмотрела ему в глаза и сказала то, что было у меня на сердце:

— Мне так жаль, что ты вынужден был жениться на мне, Филип. Да, я с помощью шантажа заставила тебя устроить мне сезон, но и не предполагала, что тебе придется стать моим мужем. — Я твердо взглянули ему в лицо и добавила:

— Тебе, наверное, неприятно, что ты женат на женщине, которую не можешь уважать. Прости меня, если можешь.

Он посмотрел на меня, и в глазах его отразилась бесконечная усталость.

— Джорджиана, — промолвил он, и мое сердце подпрыгнуло, когда я услышала свое имя из его уст, — поверь, этот брак повредил не мне, а тебе. Такой человек, как я, не имел права жениться на невинной девушке. И я никогда бы этого не сделал, если бы не сложившиеся обстоятельства.

Я уставилась на него в полном недоумении.

— Что значит «такой человек, как я»? — спросила я наконец.

— Ты понятия не имеешь о том, какую жизнь я вел все эти годы, — угрюмо ответил он. — История эта не для твоих ушей, но, поверь, я не могу даже коснуться тебя, не осквернив твою чистоту. Хочу, чтобы ты знала это. Знай же и то, что я предоставляю тебе право выбора. Если желаешь только воспользоваться моим именем и освободить себя от супружеских обязанностей, я все пойму.

Я стояла словно громом пораженная. Этого я никак не ожидала услышать. Я не знала, что и отвечать. По правде сказать, я толком не понимала, что он мне предлагает.