Давно покинул Саакадзе берег. Уже небо порозовело, стремительно пронеслись ласточки, легкая зыбь пробежала по водам Ностури, а ностевцы все еще толпились вокруг коврика, на котором сидел Георгий. Говорили все сразу, под конец устали и согласились с прадедом Матарса: отделить на бревне глубоким надрезом почетное место и никому больше на него не садиться, - как будто всегда Георгий Саакадзе сидит со старейшими.

Еще камни верхней башни сохраняли ночную свежесть и молодой месяц не спешил уходить за курчавые вершины, а Георгий уже беседовал с Дато и Даутбеком. "Орлиное гнездо", как называла Русудан комнату Георгия на верхней башне, было крепко замкнуто, хотя никто и не мог проникнуть туда.

Остальные "барсы" ускакали по азнаурским владениям. На съезд они все снова вернутся в любимое Носте.

Развертывая на каменном столе свитки, Саакадзе продолжал говорить о достигнутом. Путем тонкой игры с духовными и светскими владетелями удалось водворить в Метехи юного Кайхосро, исполнителя воли азнаурского сословия. После съезда азнауров предстоит съезд князей, где они скрепят все то, что тайно порешат азнауры. Главное сейчас - укрепить власть царя, а добиться этого можно только созданием постоянного войска.

Даутбек усомнился в уступчивости католикоса, которому невыгодно будет скрепить указ. Опираясь на права, приобретенные еще со времен византийского императора Константина Великого, установившего сбор в пользу церкви, монастыри без стеснения расширяют свои привилегии.

Дато вынул из-за пояса пергаментный свиток, весь испещренный крестиками и знаками. Сведения, собранные Дато, полностью подтверждали опасения Саакадзе. Царские земли обезлюдели, долины превратились в пустыри, заросшие сорной травой, деревни похожи на кладбища. Церковный звон все больше притягивает крестьян на тучные поля и в цветущие сады, защищенные монастырскими стенами. Черные владетели привлекают крестьян льготами: они получают больший земельный надел, чем имели у небогатых азнауров. Дни, выделенные для обработки собственно монастырской земли, считаются добровольным даром крестьян. Их не запрягают в ярмо, девушек не бесчестят, детей не меняют на скот и собак. Монастыри дают крестьянам в долг коров, овец, птицу, а обратно получают продуктами или монетами. Многие, желая избавить близких от жалкой жизни, охотно отдают своих детей в послушники. Льстит и то, что сразу возвышаются над своим крестьянским разрядом. Работая на монастырь, крестьянин стремится обеспечить себе царство небесное и поэтому не тяготится сборами в пользу церкви. Последние войны с шахом Аббасом расшатали веру в устойчивость царской власти, церковь же, хотя и разорена врагами, все же стоит крепко и не отбирает у вдов и сирот ни землю, ни имущество, лишь бы платили оброк.

– Спорить с церковью, Георгий, трудно. Вот что пишет католикос: "Кто из знатных или незнатных неправильно лишит церковь или монастырь собственности, как то: имения, деревни, людей, земли и тому подобного, тот да будет проклят! А кто из епископов не будет заботиться о сохранении в целости церковных имений, тот да будет проклят от святых соборов, да состоит под определенным святыми апостолами наказанием и да будет удален от святой церкви".

Некоторое время Саакадзе молча перечитывал свитки, подчеркивая гусиным пером цифры.

– Самое страшное, друзья мои, - заговорил он, - бесплодие благодаря монастырям принимает угрожающие, размеры. После вторжения персидских полчищ увеличилось число монахов и монахинь. Немало на поле битвы полегло мужей, сыновей и женихов - этим пользуются монастыри, сулящие женщинам утешение. Но много и мужчин ищет спасения в монастырях от княжеского ярма и податей, непосильных для разоренных войною хозяйств. Устойчивое царство не может мириться с другим царством внутри себя, которое, в зависимости от своих выгод, неограниченно распоряжается подданными картлийского престола. К счастью, в каждой крепости есть уязвимое место, и в крепости католикоса такой трещиной является положение церковных азнауров. Монастыри требуют от них строгого соблюдения тех же порядков по отношению к крестьянам, какие узаконены католикосатом в монастырских владениях. Но то, что легко богатой церкви, не под силу маленьким хозяйствам церковных азнауров. Постоянное войско откроет им двери к богатству и славе. Церковные азнауры сейчас тянутся ко мне. Необходимо тайно помочь лучшим их фамилиям откупиться от церкви. Запиши, Дато: Карсидзе, Элиозашвили, Квалиашвили, Таниашвили, Кадагишвили, Зумбулидзе, Кавришвили, Тухарели, Бочоридзе, Ананиашвили, Мамацашвили. Эти - уже готовые начальники сотен. Усиливая сословие азнауров, мы тем самым укрепляем единовластие царя - значит, ослабляем владетелей. В конце концов после долгой борьбы и церкви придется подчиниться царству. Нам предстоит важное и длительное дело, но...

Георгий прислушался к ржанию коней и вышел на площадку. Иорам и Бежан, размахивая нагайками, выехали из ворот и понеслись к мосту.

– Видели?
– рассмеялся Георгий.
– Мальчики спешат уже на съезд. Не мешает и нам последовать их примеру. Даутбек, дня через два начнут собираться в Носте азнауры. Ты еще успеешь отвезти католикосу знак моей признательности.

Саакадзе достал из ниши кулазани - узкогорлый серебряный кувшин, зирандази с золотыми застежками и тринадцать драгоценных пуговиц, из коих двенадцать для венца, а одна для парадной мантии. Даутбек недоуменно наблюдал за другом, а Дато, улыбаясь, вертел гусиное перо, понимая: этими дарами Саакадзе хочет усыпить подозрительность первосвятителя.

– Сегодня, - продолжал Георгий, - еще придется поговорить со стариками о шерстопрядильне.

– Поручи лучше деду Димитрия, зачем тебе заботиться о мелочах.

– В цепи, Даутбек, все звенья одинаковы. Силу надо черпать из своего колодца. Такой колодец для меня - Носте... Вот что: на съезде не все скажем азнаурам, учтем опыт далеких лет.

– Тогда, Георгий, другое было, царь законный сидел.

– И теперь законный, Дато, больше чем законный - "обязанный". Будет о царстве радеть - удержится; возомнит о себе, начнет своим величием кичиться - другого посадим.

– Опасно царями, как мячом, играть. Народ уважение потеряет. Лучше за крепко закрытыми дверями этого учить.

– Пока не могу жаловаться, мой Даутбек: не только Кайхосро, но и старик Мухран-батони во всем послушен мне. Немножко тревожат князья, только для виду примирились они с Кайхосро. А сейчас важно все силы спаять и так повернуть, чтобы владетели сами под знамена постоянного войска поставили своих дружинников, хотя бы из месепе и глехи... Думаю, умный Шадиман такое же им посоветует. Для князей выгодно предоставить Саакадзе обучать их воинов высшей науке боя. А если Шадиман думает, что в удобную минуту князья потребуют от царя вернуть им их дружины и угостят меня раскаленным ядром, то он ошибается: от Георгия Саакадзе войско не уходит.