Сейчас эти мысли вновь овладели его сознанием. Вспомнился недавний разговор с Бойко и Кульвинским. Недовольный медлительностью действий некоторых подразделений на прошедших занятиях, Катуков придирчиво разобрал допущенные ошибки на совещании командиров подразделений.

– Не перехватил ли ты, Михаил Ефимович?
– обратился Бойко к Катукову, когда тот отпустил командиров.
– В целом-то подразделения действовали неплохо. Если будут так воевать с немцами...

– Немцы нам не пример, - ответил Катуков.
– Пока я не видел, чему можно у них поучиться, во всяком случае, в нашем, тактическом масштабе. Ну прут. При таком превосходстве - это дело нехитрое. А где искусство?

– Ну это ты... Твои же слова: "Нельзя недооценивать врага", - возразил Бойко.

– А я и не недооцениваю, Я считаю, что ни мы, ни немцы еще не поняли до конца возможности новой техники, танков в частности. Пока я вижу одно: немецкое командование поняло значение в современной войне массированного применения танков.

– С нашей помощью, - включился в разговор Кульвинский.
– Теория массированного применения танков еще задолго до войны выдвинута и обоснована советскими военными теоретиками.

– Выучили на свою голову, - зло буркнул Катуков.
– Только недоучились они. Вот будет у нас много машин, тогда посмотрим, что это такое массированное применение танков!

– Вернись на землю!
– засмеялся Бойко.

– А я на земле. Потому и заглядываю в будущее. Сейчас же... Сейчас мы уже можем успешно использовать танки и в обороне, даже при том, что у нас их намного меньше, чем у немцев. Танки! Да они такое могут! Что такое война танков? Это прежде всего искусное использование маневра, скоростей, молниеносные решения и изощренная хитрость. Это главное и в наступлении, и в обороне, при превосходстве в танках, и когда их мало - тут это даже важнее. Все дело в том, кто практически лучше это освоит - мы или противник. Поэтому я сегодня, как ты сказал, и перехватил.

Засиделись за полночь. Катуков тогда, что говорится, разошелся говорил о вымученном, тщательно взвешенном долгими раздумьями, не раз проверенном на учениях - о непрерывной разведке, взаимодействии танков с пехотой и артиллерией, различных приемах танковых засад - обо всем, что его собеседники давно знали от него самого и чему вместе с ним учили бригаду. Они понимали, что Катуков, как это бывает с людьми, долго сосредоточенными на какой-либо идее, говорил больше самому себе. Но и они увлеклись - идеи Катукова в процессе боевой учебы бригады стали их собственными.

– Плохо, очень плохо, что это у нас не получилось в масштабе всей войны, но формулу я считаю правильной. Воевать надо малой кровью, убежденно говорил Катуков.
– И сейчас от этой формулы не нужно отказываться. Во всяком случае, наша бригада должна воевать именно так,

Вспоминая сейчас этот разговор, Катуков почувствовал себя неловко. "Занесло меня тогда, - досадовал он.
– Может быть, уже завтра за все эти слова придется ответ перед своей совестью держать, доказывать на деле свою правоту". Но в правоте своей Катуков был уверен и досадовал потому, что, как ему казалось, говорил тогда несколько выспренне, а этого он терпеть не мог, "Расхвастался, едучи на рать", - мысленно ворчал он на себя.

В купе вошел Бойко:

– Отоспался, Михаил Ефимович? Подъезжаем к Мценску.

– Вижу, - ответил Катуков, кивнув на окно, за которым проплывали пепелища с обугленными трубами, воронки на улицах маленького городка. Все. Отсюда своим ходом.

Собравшись в штабном автобусе, Катуков, Кульвинский и Никитин начали обсуждать план разведки. В это время в автобус вошел приземистый человек в красноармейской плащ-палатке и каске. Это был генерал-майор Лелюшенко. Тут же провели короткое совещание.

– До вас в город вошел батальон курсантов Тульского оружейно-технического училища. На сегодня ваша бригада и этот батальон все наши наличные силы, - информировал Лелюшенко.
– Другие части и соединения корпуса на подходе. У вас, товарищ Катуков, есть соображения?

– Разведка, разумеется, в первую очередь разведка.

Утром 4 октября Катуков направил в сторону Орла две группы танков с десантами по роте мотопехоты. Одной из них командовал капитан Гусев, другой - старший лейтенант Бурда. Сам Катуков вместе с Никитиным выехал вслед за разведкой для изучения местности. Примеряясь к разным рубежам, они наконец выбрали наиболее удобный для обороны - в пяти километрах от Орла по северному берегу реки Оптуха, неподалеку от села Ивановского.

К вечеру к рубежу подтянулись все части бригады и сразу же приступили к оборудованию позиций. В ночной темноте рыли траншеи глубокого профиля, ложные окопы, ранним утром расставили танковые засады и артиллерию. Соседей справа и слева бригада не имела. Поэтому Катуков организовал тщательную разведку, приказал выдвинуть на фланги танковые засады. Он поспевал всюду и каждый раз убеждался, что все делается быстро, сноровисто и как надо: засады имели по две-три хорошо замаскированные позиции, артиллерия продуманные пути для маневрирования. Словом, учеба в лагере под Сталинградом давала свои плоды.