В Шервудском лесу было необычайно хорошо, и монах чувствовал в себе силы, чтобы справиться со всеми опасностями, которые могут возникнуть на пути. Он опирался на надежный посох, а большой широкий меч, спрятанный под коричневой рясой, служил надежной защитой в схватке с неприятелем. В этот момент монах был готов противостоять любому злу в мире.

Внезапно, откуда ни возьмись, из кустов выскочил кролик, бросился к воде, но неожиданно подпрыгнул в воздухе, ибо стрела поразила его в сердце. Он умер прежде, чем упал на землю.

Монах Тук выпрямился и огляделся вокруг. Шорох в кустах заставил его повернуть голову и он очутился лицом к лицу с самым страшным разбойником, которого когда-либо видел. Мужчина был в лохмотьях неизвестного происхождения, в правой руке он держал лук, изношенный колчан со стрелами висел на плече. Он испуганно уставился на монаха, но потом его грязное лицо осветилось улыбкой, обнажившей два ряда грязных, гнилых зубов.

– Доброе утро, монах!
– сказал мужчина высоким пронзительным голосом. Я отшельник из Копманхерста. Я ищу убитого кролика. Ты его не видел?

– Этот несчастный лежит здесь, потому что одна из твоих стрел пронзила его сердце! Значит ты отшельник из Копманхерста? Ну и ну!

– Это действительно я!
– настаивал грязный человечек.
– Я к вашим услугам, монах!

– Отшельник из Копманхерста, - все еще не верил монах, - я думал, что знаю всех отшельников в этой части света, но ты мне неизвестен. Когда-то здесь действительно жил отшельник, он был моим добрым другом, но бедняга умер много лет назад.

– Это был мой дядя, - трагическим тоном сказал человек.
– Бедный дядя Мендикус, я так его любил! Когда он умер, я занялся его делом, то есть стал отшельником, я имею в виду.

– Неужели?
– недоуменно сказал монах Тук. Его брови поднялись так высоко, что почти касались волос, ровно подстриженных вокруг головы. На макушке сияла тонзура.
– Я не помню, чтобы отшельник Альфред... имел племянника. Насколько я знаю, у него не было родственников.

– Ну, - запинался мужчина, - он был мне вроде приемного дяди, я, любя, называл его Мендикус, а теперь позволь мне взять кролика, его нужно освежевать, вымыть и положить в котел, иначе у меня сегодня не будет еды.

– Мне так часто хотелось вновь посетить его пещеру, - сказал Тук, поднимаясь на ноги.
– Я пойду с тобой и побуду там несколько часов, вспоминая добрые старые времена, которые я проводил с другом. Показывай дорогу, дорогой отшельник! Я последую за тобой со своими нищенскими пожитками. Пошли, дорогой друг, пошли!

Отшельник подобрал кролика и двинулся через лес, а монах Тук последовал за ним.

– Надеюсь, что ты - святой человек и строго соблюдаешь заповеди, сказал Тук, тащась за мужчиной, хотя с легкостью мог бы обогнать его и пройти путь туда и обратно быстрее, чем отшельник.

– Я настоящий святой, - сказал человек.

– Этот кролик для сегодняшнего обеда?
– тихо спросил Тук.

– Да, - ответил человек, собирая орехи и ягоды по дороге.

– Значит кролик предназначен на сегодня?
– пробормотал Тук, глядя на человека с подозрением.
– Мясо на обед. Ты что забыл, что сегодня пятница, и никто не имеет права есть мясо в святой день? Тебе следовало бы знать это, друг отшельник.

– Ну, - запнулся отшельник.
– Я ошибся. Кролик будет на завтра. Из-за старости я становлюсь рассеянным.

Человек не показался монаху слишком старым, но он ничего не сказал.

Отшельнику явно не хотелось возвращаться домой и мужчины, наловив рыбы и поохотившись, добрались до пещеры лишь к ночи. Когда они наконец достигли жилища отшельника, монах Тук устал и разозлился, потому что этот человек был лгуном.

Монах был очень сильным, но грузным человеком и поэтому не любил физических упражнений. Ноги болели от напряжения. Он с радостью присел перед пещерой отшельника и ждал, пока человек приготовит ужин и подаст его.

Еда появилась на удивление быстро. Тук увидел перед собой грязную деревянную тарелку, на которой лежал кусок черствого хлеба и засохший сыр, и кружку, наполненную затхлой водой.

– Это плохая плата за сегодняшнюю охоту, - сказал монах.

– Ничего лучшего я быстро собрать не смог, - ответил отшельник.
– Рыба не очищена и не разделана. Это займет время. Если вы подождете, то я приготовлю еду и получше. За плату.

– Ты хочешь взять с меня деньги за еду, которую я добыл сегодня? возмутился монах.
– Неужели ты попросишь деньги и за ночлег? За постель на голой земле?