Конан кивнул:

– Вполне возможно. Во имя Крома, он и так кудряво живет! И царь во всем его слушается...

– Да, и, если моя мачеха займет трон, его влияние только усилится! Она уже и теперь ему помогает заставить вельмож ходить по одной половице... – Эфрит задумчиво смотрела во тьму. – Но все-таки мне кажется, что истинные его мотивы лежат еще глубже. Не могу себе представить, чтобы он, как большинство жрецов, удовольствовался ролью опоры могущественного самодержца... – Царевна повернулась к Конану, рассуждая. – Ты знаешь, он сущий аскет: плотские утехи мало волнуют его. А этот его телохранитель, Нефрен... мне иногда кажется, что в нем и жизни-то нет... бр-р! – Она обхватила себя руками, неожиданно озябнув в жаркой комнате.

– А ты, понятное дело, остаешься крайней во всей этой неприглядной истории, – сказал Конан и пододвинулся ближе, коснувшись рукой ее плеча. – Если бы все делалось по праву, тебе воистину нечего было бы бояться. Такая женщина, как ты... с твоим-то положением и талантом... По-моему, ты даже в этих интригах способна запросто переиграть Нитокар!

Царевна крепко схватила его руку, лежавшую у нее на плече.

– Твои слова да Богам в уши, Конан!.. Я... я даже еще не женщина, и моя юность... она становится препятствием. Я стараюсь учиться, но могу ли я в ближайшем будущем что-либо предпринять? Конан, ты мне поможешь?..

– Я?..

Киммериец приобнял жмущуюся к нему девушку, ощутил ее мягкие волосы у себя на плече. В прикосновении девичьего тела мешались отчаяние и надежда.

– Я?.. Но что я-то могу?..

– Убей для меня Нитокар! Ты можешь это сделать! Ты силен и безжалостен!.. – Она смотрела снизу вверх, он чувствовал ее горячее дыхание. – Когда ее не станет, я найду какой-нибудь способ исцелить отца! Ступай и сделай это прямо сейчас! Я дам тебе нож!..

– Нет, царевна. Я не наемный убийца. И не дурак. – Он покачал головой и решительно отстранился. – Я и так уже впутался в ваши семейные дела гораздо глубже, чем мне когда-либо хотелось...

– Пожалуйста, Конан!.. Не ради меня – ради города!..

И вновь звуки, донесшиеся из коридора, заставили их замолчать. На сей раз это были шаги – близкие и тяжелые. В дверь застучали, потом окликнули:

– Царевна! Царевна Эфрит!.. Ты у себя?

Это был приглушенный мужской голос. В скважине заскрипел ключ.

– Прячься! Скорее! – шепнула Конану Эфрит. – Дверь открывается снаружи!

Конан живо выскользнул из ее рук и скатился за кровать. В тот же миг бронзовый засов отскочил вверх и через порог хлынул свет масляных ламп.

– Царевна, простишь ли ты нас за беспокойство? Дело в том, что на свободу вырвался опасный преступник...

Говоривший помедлил на пороге полуоткрытой двери, потом все-таки вошел внутрь. Это был молодой стражник в пернатом шлеме капитана, за спиной у него маячили еще двое.

– Мне велено, – сказал он, – обыскать все комнаты в этом крыле дворца...

Эфрит натянула на себя самую верхнюю, самую прозрачную простыню.

– Я спала, капитан Арамас, ты меня разбудил! Неужели ты в самом деле думаешь, будто здесь могут прятаться какие-то беглецы?..

Офицер нерешительно переминался возле порога. Вне всякого сомнения, он приписал покрасневшие щеки и странноватый голос царевны вполне понятному раздражению.

– Умоляю простить меня, царевна Эфрит, но мы должны все осмотреть... Если он незамеченным проскользнул куда-нибудь сюда и затаился, тебе угрожает страшная опасность!

Арамас поставил зажженную лампу на стол. Двое стражников вошли в комнату и взялись за дело. Они открывали шкафы, отодвигали занавеси, даже выглянули из окна. Наконец тот, что был старше и крепче, повернулся к Арамасу:

– Никого, капитан... Никаких признаков, чтобы кто-то вылезал из окна... погодите-ка, а это еще что?..

Направляясь обратно к двери, воин наступил на простыню, ниспадавшую с ложа Эфрит, и обо что-то споткнулся. Когда он нагнулся рассмотреть это что-то, из-под простыни высунулась здоровенная лапища и стиснула его горло. Потом появились голова и плечи киммерийца. Отбросив ногой простыню и продолжая сжимать глотку стражника, свободной рукой он уже тянулся к его вдетому в ножны мечу.

– Нет, Конан, нет! Пожалуйста, остановись!..

Отчаянные мольбы Эфрит, которым придавали убедительности острия двух мечей у его шеи, заставили Конана сжалиться. Он отшвырнул полузадушенного стражника, – тот, с налившимся кровью лицом, шатнулся прочь, силясь перевести дух, – и опустился на колени перед Арамасом и тем другим, точно пойманный волк.

– Вот так и стой, негодяй! Одно движение – и ты покойник! – предупредил его капитан. Потом укоризненно посмотрел на царевну: – А ты говорила нам, госпожа, будто здесь никого нет...

Вылезая из постели, чтобы остановить Конана, Эфрит сбросила простыню; теперь она повернулась к Арамасу, уже совершенно забыв о всяческой скромности.