По— видимому, речь идет о том, что в средневековом естествознании именовалось materia prima или субъект философов, владение которым и давало понимание «языка птиц» (отсюда и название Кукуевой башни) и «дар язычен», собственно, и породивший именование «Ведевутова внука» Кобылой. Речь идет, конечно, о средневековой Кабале -не путать с каббалой! — общей для всей аристократии того времени.

«Всецело фонетическая по своей природе, — писал Эжен Канселье, — кабала образует тайный язык, завексу над которым приподнял Грасе д’Opce, а затем и Фулканелли в двух своих трудах. Основанный на более или менее совершенной тождественности звука, этот язык соотносим со всеми язчками мира благодаря их связи с языками материнскими».

Еще раз необходимо указать на «ключ к уразумению», который не только поможет «различению духов», но и откроет двери «царска дворца затверста».

Эжен Канселье писал:

При этом не следует путать нашу кабалу (cabale) и чисто гебраическую каббалу (Kabbale); дабы различить их, достаточно указать на ризличие корнесловия этих понятий: первое происходит от греческого kaballes, то есть конь (фр. cheval, исп. caballo и т.д. — В.К.), в то время как второе — от еврейского kabbalha — традиция. Правила и обычаи, духовные и мирские, древнего рыцарства (кавалерии, конного строя) имеют прямое отношение к кабале, использовавшейся часто при герметическом воспевании родового герба».

Cтановится совершенно понятно, почему Кобылу (то есть Кабальеро или Шевалье) называют мужем честным и знатным. «Чести» означает не только соблюдать правила, но и чтить, почитать, то есть быть человеком книжным, любомудром, философом (в средневековом смысле), то есть знатгным — знающим, владеющим знатьем, переходящим из рода в род, как это было у наследников Вейдувута. Характерно и весьма значимо при этом, что принять латинство они отказались и оборонялись от «крыжаков», а в Православие перешли с легкостью. Почему? Выскажем догадку. Потомки жрецов, имевших вполне реальное, более того, личное отношение к принесению жертвы, могли отказаться от нее, только поверив в Жертву Истинную. Укажем на аналогичный эпизод с обращением в Християнство иудея-врача из Жития Василия Великого. Иначе говоря, они могли принять Християнство, только опытно познав, что безкровная жертва победила приносимую ими. В латинской мессе они не опознали жертву предвечную. Архимандрит Киприан (Керн) писал:

"Католическая церковь, как известно, учит, что молитвы призывания Св.Духа не нужно для освящения евхаристических элементов. Священник, по их учению, является совершителем таинства, «minister sacramenti»; он как «vice-Christus», как «Stellverter Christi», обладает полнотою благодати, как и Сам Христос; и как Христу Спасителю нет необходимости призывать нераздельного от Него Св.Духа, так и Его заместителю, полномочному совершителю таинства, этого призвания также не необходимо. С известного времени римская практика выбрасывает из мессы эту молитву или, точнее, так ее скрывает к контексте своих молитв, что она теряет свое значение и характер освятительной молитвы».

Но мы также можем указать и на то, что потомки жрецов, сохранившие остатки воспоминаний об «адамическом», «примордиальном» ведении, опознали его полноту именно в Православии. И им не было нужды, принимая новые имена, отказываться от своих старых до той поры, пока они не противоречили догматике Церкви. При этом очень важно и то, что «конное» имя носил вовсе не один из приехавших на Москву Вейдевутичей, но, по сути, все. Во-первых, родным братом Андрея Кобылы был Феодор Иванович Шевляга, что не требует расшифровки — Кобыла и Шевляга просто одно фамильное прозвание. Далее, по списку Синодальной библиотеки, «у Андрея Ивановича у Кобылина было пять сынов: большой сын Семен Жеребец, другой сын Александр Елка, третий сын Василий Ивантей, четвертый сын Гаврило Гавша (Чавша), пятой же Федор Кошка. А у Федора Ивановича, у Шевляги, три сына: большой Тимофей Мотовило, другой Кирило Ворба, третей Нестер Деревль; и от Тимофея появились Мотовиловы и Грабежовы, а от Кирилла Воробины и Трусовы, а Нестер Деревль был бездетен».

Однако, почему именно конь, кобыла, кабала? Отчасти мы уже касались этого вопроса в предыдущих работах, продолжением которых является все, о чем мы здесь говорим. Вновь в поле нашего зрения появляется полубаснословный Китоврас. В уже цитированной нами статье Владимира Микушевича «Отродье Кошки и Кобылы» содержится мифопоэтическая история «Кобыльего рода», как бы сведенная воедино. Конечно, следует иметь в виду, что эта история именно мифопоэтическая. Но…

«Согласно русскому книжнику Ефросину, царь Соломон знал, что зверь Китоврас — его родной брат, сын Давидов. Когда царь Давид слагал псалмы, ему мешало кваканье жаб в соседнем болоте, и царь Давид распорядился перебить их, но на свитке своих псалмов увидел жабу, и она сказал ему человеческим языком: „Почему ты запрещаешь нам прославлять Господа по-своему, как ты сам Его прославляешь?“ И Давид сказал в ответ: „Всякое дыхание да славит (в славянском тексте „хвалит“ — В.К.) Господа“. Эту вещую жабу на Руси называли Василисой Премудрой. Василиса же значит „Царственная“. Царь Давид узнал ее в женщине, купающейся в пруду. Царь послал на смерть ее мужа, чтобы взять ее в жены, и она родила ему Соломона, но первенец ее, по преданию, умер, и если Китоврас — роднойбрат Соломона, он мог быть только этим первенцем, о котором сказали, что он умер, так как он родился зверем за родительский грех. Имя „Китоврас“ происходит от греческого „кентаврас“, родственного индийскому „гандхарва“. У кентавра человеческая голова и человеческий торс, он человек до пояса, но у него конский круп и ноги с копытами (выделено нами; кстати, отсюда сказочный Полкан = полконь — В.К.). Таким родился сын океаниды Филюры и бога Крона мудрый кентавр Хирон. В западных легендах повествуется: после Рождества Христова кентавры выходили из лесов, просили христианских отшельников крестить их, и иотшельники не отказывали им. Апостол Павел писал: Ибо мы знаем, что вся тварь совокупно стенает и мучится доныне; и не только они, но и мы сами, имея начаток Духа, и мы в себе стенаем, ожидая усыновления, искупления тела нашего (Рим. 8, 22-23). В этих словах апостола нетрудно распознать слово царя Давида: „Всякое дыхание да славит (хвалит) Господа“. В имени „Китоврас“ распознается также „кит“: водная стихия океаниды Фелюры и царевны-лягушки. Некое чудище обняло однажды царевну, купающуюся в море, и от этой царевны происходит единственный в мире истинный царский род, ведущийся от семени Давидова. (Здесь мы вынуждены внести серьезнейшую поправку. Согласно данному мифу, на который мы неоднократнол ссылались, „чудище“, точнее, „диво“, (monstre) не „обнимало“, а преследовало, и не царевну, следовательно, девственницу, а королеву, супругу короля Клодио, причем уже беременную. По сути речь идет иносказательно о царском помазании во чреве матери и потому плод этого чрева — „дважды рожденный“, а не единожды, как следует из изложения Микушевича, в котором, к сожалению, можно усмотреть и иной аспект — искусственное привнесение семени в лоно девственницы, что, по учению Святых Отцов, является образом зачатия антихриста — В.К.). Из этого рода происходил Рюрик, предок русских царей. Максимилиан Волошин назвал Романовых „отродье Кошки и Кобылы“ в стихотворении „Китеж“, а в слове „Китеж“ слышится „кит“ и, стало быть, Китоврас, Боярин Федор Кошка, пятый сын Андрея Ивановича Кобылы — родоначальник Романовых».

Наше замечание по поводу изложения Микушевича и его ненамеренной неточности не умаляет ценности этого изложения в целом, позволяющего нам перейти к рассмотрению имен рода, так или иначе восходящих к «языку птиц», «языку полконей», начав с имени Федора Кошки. Ясно, что речь идет не о животном. Кошъ (кошь) — корзина, короб, с другой стороны — жребий, судьба. Изображения корзины, короба с рыбой и бутылью красного вина (короб — также и рыба, и кораль) часто встречается в римских катакомбах, а в средневековой Европе так изображалась святая Грааль — Чаша с Кровью Христовой, поиски которой и есть судьба, жребий странствующего рыцаря, то есть конного, caballero или chevalier. В слове «жребий» мя опять слышим «жребя» (жеребенок) и «жеребец» — имя «большого сына» Семена Жеребца, дяди Федора Кошки. С другой стороны, Кошка — это Кощей — «тот, кто ведает лошадьми в дружине князя, кто ведет запасную лошадь (выделено нами — В.К.) для князя». Это особенно важно для нас, проливая свет на династическую преемственность. Феодор (Божий Дар) Кошка приводит запасного коня, то есть «запасной» Род Царей, «дополняющий» первый, Рюриков, и при оскудении последнего способный засиять его отраженным, «лунным», «Женским» светом. При том, что «жребий» этого Второго Рода изначально проблематичен, двойственен — ведь в нем совершенно очевидно присутствуют также кощуны лжеименного знания, которые предолимы только при строжайшем соблюдении Царским Рдом всех канонических правил и требований Православной Церкви. Отсюда особая роль Патриарха Филарета — родного отца Царя Михаила Феодоровича Романова (Феодора Никитича). Отсюда настоятельнейшие требования кружка «боголюбцев», в первый период объединявшего и будущих старообрядцев (протопопов Иоанна Неронова и Аввакума Петрова), и будущего Патриарха, а тогда архиепископа Новгородского Никона о необходимости соблюдения Царем Алексеем Михайловичем всего Номоканона до буквы. Это требование было вопросом жизни и смерти Династии потомков древних жрецов и, значит, вверенной этой Династии державы.

С именем Александра Елки мы также не может отождествить только лишь распространенное дерево наших лесов, ибо произношение такое (через Е) было усвоено ему лишь в прошлом столетии — прежде говорили просто ель. Електор — через IЕ — греч. светило, солнце; Еласса -, Эласа — название одной из баснословных птиц, имевших в средневековой натурфилософии мистико-символическое значение: «тетига радуется слнцю, а кольхин росе, саламандра в огни играет, крилом красящися елесаса петелин весел есть». Легко увидеть здесь также значения элк — лось, елень — олень, елага — пиво, и лишь в последнюю очередь ель как дерево, впрочем, также сакральное на нашем Севере. Эти значения, впрочем, имеют корнем все тот же Солнечный свет, Эль, Иль, восходящий, в том числе, и к библейскому Elohim — Боги. Слышны здесь и воспоминания о Троянской Елене, которую порой толковали как «похищенную», «украденную» Премудрость.