– Я не люблю ждать, Лукас, – сказала она. – Твоя жена должна запомнить, что мы не можем позволить себе опаздывать – это не пристало людям высшего общества. Возможно, когда она придет...

– Земля не перестанет вращаться, если мы опоздаем на несколько минут, – сказал Люк. – Я пойду и узнаю, что задерживает Анну.

Сам он опоздал на пять минут. В Париже считалось бы дурным тоном прийти раньше или даже вовремя. Нельзя было проявлять свое нетерпение.

Однако очень странно, что Анна опаздывает.

Люк удивился, не найдя жену ни в гардеробной, ни в ее гостиной. Он постучал в дверь ее спальни. Анна стояла и смотрела в окно. Она была в шелковом утреннем платье, легко прихваченным на талии. Волосы у нее были распушены н ненапудрены.

– Анна?

Он вошел в комнату и закрыл за собой дверь.

– Неужели ты забыла, что мы приглашены на чай к Уилкисам?

– Нет. – Ее голос был тихим и равнодушным. Она не повернула головы.

Он пересек комнату и приблизился к ней.

– Поезжайте без меня, – сказала она. – Я хочу побыть одна.

Это было совсем не похоже на Анну. Ее голос был безжизненным, и вся она поникла.

– Что с тобой? – спросил он, нахмурившись.

– Ничего, – сказала она. – Я просто не хочу никуда ехать.

– Ты нездорова? – спросил Люк. Взглянув на нее, он понял, что она не надела корсет. Ее фигура заметно утратила былую стройность.

– Нет, – сказала она. Он продолжал хмуриться.

– Ты хочешь не пойти в гости без особой на то причины после того, как мы приняли приглашение? Это не очень вежливо, мадам. И невежливо заставлять мою мать и сестру ждать, не сообщив им, что ты не придешь.

– Уходи, – сказала она.

Его глаза на миг вспыхнули опасным огнем. Но Люк был наслышан про различные недомогания, которые сопровождают беременность, – среди них была и перемена настроения. Но Анна так хорошо себя чувствовала, что он иногда забывал о том, что ее тело и разум должны свыкаться с непривычными изменениями и новыми функциями.

Люк смирил свой гнев.

– Иди и ложись, – сказал он, положив руки ей на плечи. – Ты должна отдохнуть, Анна. Я распоряжусь, чтобы приготовили горячее питье, и передам твои извинения миссис Уилкис. Я считаю, что сейчас важнее всего твое здоровье.

Она передернула плечами, освободившись от его рук.

– Уходи, – сказала она снова. И вдруг пронзительно закричала:

– Оставь меня одну! Разве это не моя личная комната? Неужели я нигде не могу побыть одна?

Люк никогда не видел Анну в гневе. Он смотрел на нее с удивлением, подняв брови. Он не терпел такого поведения в женщинах. Некоторые из них пытались показать свой характер, и тут же были им отвергнуты.

Люк развернулся и направился к двери.

– Люк! – Ее голос остановил его, когда он был уже на пороге комнаты. Это уже не был крик, это был голос панически испуганного человека. Он повернулся и взглянул на нее. Выражение его лица было холодным и надменным.

– Не уходи, – прошептала Анна. Она стояла, крепко зажмурив глаза.

Он медленно подошел к ней и она, открыв глаза, прямо посмотрела на него. Взгляд у нее был затравленный, и это не имело никакого отношения к ее здоровью.

– Что с тобой? – спросил он. – Скажи мне, что случилось, Анна.

Она медленно покачала головой и протянула к нему руки.

– Ничего, – шептала она, оказавшись в его объятиях. Она дрожала. – Я просто неважно себя чувствую. Я очень устала.

Нет, совсем не то. Она не хочет говорить ему, в чем дело.

– Тебе лучше лечь и отдохнуть, – сказал Люк. – Я должен идти. Внизу заждались нас, и герцогиня будет очень недовольна. Позволь мне помочь тебе снять платье.

Но Анна вцепилась в него.

– Не оставляй меня. – Она прижалась к нему. – Не оставляй меня. Не оставляй...

Она шептала это снова и снова, в то время как ее руки все сильнее обнимали его. Она закрыла глаза и искала его губы своими. Наконец их губы соединились, и он обвил ее тело руками. Он уже видел ее такой. Ему не пришлось долго вспоминать: это было в экипаже по пути из «Рэнела-Гарденс». Пылкая, бурная страсть, заставившая ее упасть в его объятия. Он тогда был невероятно неосторожным, когда поддался ее порыву, проезжая в экипаже по людным улицам Лондона. Но и после возвращения домой Анна оставалась такой же страстной и ненасытной. В ту ночь она сказала ему, что ждет ребенка, и умоляла увезти ее домой, в Баден.