Вальс казался ей весьма интимным, когда она танцевала его с Лайонелом, но с графом это ощущение было еще сильнее. Он такой высокий, думала она, и рука у него такая горячая и такая крепкая. Он прижимал ее к себе чуть сильнее, чем Лайонел, чуть сильнее, чем ее учитель танцев. Чуть-чуть. И во время танца она иногда касалась его, касалась грудью.

Теперь она уже пожалела о том, что у нее не хватило духу сказать ему «нет». Категорично и холодно. Дженнифер осмелилась поднять на него глаза. Он смотрел прямо в ее зрачки, и глаза его показались ей еще темнее, а взгляд еще более пристальным, чем раньше. Наверное, из-за того, что он смотрел сквозь прорези черной маски.

– Я думал, мы почти друзья, – сказал он тихо.

– Нет.

Дженнифер вдохнула поглубже, чтобы что-то добавить, но так и не смогла придумать ничего подходящего.

– Вам, должно быть, снова наговорили про меня, – продолжал он. – Наверное, мне не следовало уводить вас в сад, так? Он на вас злится? Поможет ли вам, если я попробую объяснить ему, что ничего предосудительного не было?

– Это правда, – спросила она, краснея оттого, что приходится говорить такое, – что вы бежали из Англии со своей мачехой?

– Ах, – ответил он, – они и в самом деле времени зря не теряли. Я бы не стал употреблять слова «бежал». Может сложиться впечатление, что я был движим чувством страха или вины. Да, я действительно сопровождал графиню Торнхилл, вторую жену моего отца, на континент.

Он очень внимательно смотрел на нее. Она заметила это, когда вновь подняла глаза.

– У нее ребенок от вас, – сказала она. Дженнифер не знала, как она осмелилась произнести такое.

– Она родила в Швейцарии дочь, – сказал он.

– И вы оставили их там.

Дженнифер внезапно стало трудно дышать. Она… Ей так хотелось, чтобы он сказал «нет». Ну почему Лайонел так беспечно позволил матери и тете уйти, оставив ее в одиночестве?

– Я оставил их там в их собственном доме, а сам вернулся в свой.

Мимо них проплыла пара, и он прижал ее к себе сильнее.

– Есть еще вопросы? – спросил он, когда опасность быть услышанными миновала.

– Нет.

Дженнифер была во власти того же чувства, что и тогда, в саду у Числи, когда он поцеловал ее. Совсем некстати это влечение напомнило о себе. Сейчас, когда он почти признал свой позор.

– Пожалуйста, не держите меня так крепко, это неприлично.

Она подняла глаза, и он немного отпустил ее. Но она вдруг поняла, что не может смотреть никуда, кроме его глаз.

– Не надо было вам приглашать меня на танец, – сказала Дженнифер. – Ни в первый раз, ни сегодня. Вы должны оставить меня.

– Почему? – Он спросил очень тихо, и звук его голоса подействовал на нее как ласка, словно он нежно провел ладонью по ее спине. – Из-за моей непорядочности или потому, что вы не можете сказать мне «нет»?

Дженнифер прикусила губу.

– Вы только что признались…

– Нет, – ответил он. – Я ни в чем не признавался. Я просто сообщил вам факты. Сплетники любят подтасовывать факты, ретушировать их, выпячивая одно и подтирая другое. В конце концов в них уже невозможно увидеть истину.

– Так вы хотите сказать, что факты не означают того, что должны означать?

– Ничего подобного я не говорил. Я. просто оставил за вами выбор интерпретировать известные вам события. Как расценить то, что Керзи и прочие ваши знакомые услужливо вам сообщили. Но ведь я вам нравился, не так ли? Мы были почти друзьями на празднике в саду, не так ли?

Глаза его притягивали ее взгляд, голос завораживал. Она хотела верить в его невиновность. Когда он был рядом, Дженнифер отказывалась видеть в нем негодяя, каким его считали все, кто знал, в чем он замешан. Когда она находилась с ним, он был ее другом. И… чем-то большим. Но тут, испугавшись, что мысли ее опять приняли не то направление, Дженнифер тряхнула головой.

– Скажите мне, – вдруг сказала она, глядя прямо ему в глаза, – что вы не виноваты в том, что о вас рассказывают.

– Жена моего отца никогда не была моей любовницей, – сказал Гейб. – Ее ребенок – не от меня. Я оставил их в уютном доме в полном достатке в Швейцарии и уехал, потому что в моем пребывании там более не было необходимости. Вы верите мне, Дженнифер?

И вновь что-то защемило у нее в душе при звуке ее имени, произнесенного Торнхиллом. И она слегка качнулась к нему. Но, коснувшись грудью лацкана его камзола, она отпрянула назад в испуге. Они были совсем рядом с распахнутой настежь дверью на террасу, и граф, вальсируя, повел ее туда. Дженнифер оказалась там до того, как догадалась оглянуться, не наблюдают ли за ними. У нее пропало ощущение времени и реальности, словно ее погрузили в транс. Она напрочь забыла о том, что вальсирует с Торнхиллом в переполненном зале и что любой их жест или движение не могли остаться незамеченными.