– Это правда. Итак, моя милая малютка, эта молодая женщина – эрцгерцогиня София, тетка маленького Наполеона.

– Его тетка? Она из Бонапартов?

Вильгельмина бросила на нее возмущенный взгляд, и Гортензия почувствовала, что краска залила ей лицо и шею.

– Что здесь делать одной из Бонапартов? Вы там во Франции, видно, забыли, что у юного Наполеона был не только отец. У него есть родственники и со стороны матери. Эрцгерцогиня София – его тетка, потому что она замужем за младшим братом его матери, эрцгерцогом Францем-Карлом. Она баварская принцесса. Правда, это не очень счастливый брак…

– Она кажется такой молодой для тетки.

– Ей двадцать шесть лет. Я думаю, что их объединяют не только родственные чувства. Можно сказать, что молодой герцог испытывает к Софии почтение, близкое к любви. Что же до эрцгерцогини, то ей, видно, не очень легко разобраться в своих чувствах к красивому племяннику, тем более что муж ее тяжел на подъем и при любом удобном случае засыпает.

– Давайте внесем ясность, – вмешалась Фелисия, внимательно слушавшая и любившая точные формулировки. – Они любят друг друга?

Веер герцогини де Саган склонился на этот раз к вееру итальянки.

– Многие утверждают, что это разделенная страсть. А злые языки поговаривают, что прелестный белокурый малыш Франц-Иосиф, которого София родила в прошлом году, не совсем сын доброго Франца-Карла. Именно после рождения ребенка – может быть, чтобы немного развеяться, – молодой Наполеон стал появляться в свете с юной женщиной из высшего света – графиней Нандиной Кароли, урожденной герцогиней Кауниц… Правда, Нандина часто появляется с Морисом Эстергази, одним из лучших друзей принца… Я вам его покажу…

Конец второго акта «Волшебной флейты» утонул в громе аплодисментов, что доказывало следующий факт: если парижане ходят в оперу разговаривать, то венцы ходят слушать музыку. Занавес поднимался несколько раз. Потом в зале забурлила светская жизнь. Было заведено, как и в Париже, ходить в ложи к друзьям. Перемещались только мужчины, женщины не вставали с мест. Скоро ложа герцогини де Саган была заполнена до отказа. Куда бы она ни шла, казалось, Вильгельмина ведет за собой целый двор. Придвинувшись друг к другу, Гортензия и Фелисия пожирали глазами королевскую ложу, где в этот момент разыгралась небольшая сцена: герцог Меттерних, затянутый в темно-синий фрак, украшенный созвездием наград, только что вошел туда и приветствовал эрцгерцогиню, весело болтавшую со своим племянником.

При виде вошедшего улыбка исчезла с лица молодой женщины. С видом поистине королевской скуки она позволила канцлеру прикоснуться губами к своей вышитой перчатке. Потом она отвернулась, пока Меттерних говорил что-то принцу, словно это ее не интересовало.

Кто-то из окружавших Вильгельмину проговорил:

– Отвращение эрцгерцогини к Меттерниху становится все более очевидным. В один прекрасный момент она просто повернется к нему спиной.

– Она так его презирает? Но почему? – спросила Фелисия, спокойно вступая в разговор.

Говоривший, молодой фат, носящий одно из тех имен Центральной Европы, которое невозможно выговорить и еще труднее написать, засмеялся:

– Она недовольна его политикой. Какая смелость для маленькой эрцгерцогини! У нее на этот счет свои соображения. А уж амбиции…

– Оправданные, быть может? Ведь однажды она наденет императорскую корону.

– В этом не будет ничего удивительного. Фердинанд, наследник престола, слабоумный. Его брат Франц-Карл может довольно быстро ему наследовать. Но я думаю, что больше всего София недовольна тем, как Меттерних сторожит молодого Наполеона…

Вдруг Гортензия, внимательно следившая за разговором, перестала слушать. Ее взгляд, блуждая по залу, наткнулся на ложу французского посланника Мэзона, чьи бакенбарды и тучный живот маячили рядом с женщиной в пышных кружевах и пурпурном бархате, должно быть, его женой. За их спиной беседовали три человека. Один из них был маршал Мармон, второй – маленький человечек с седыми волосами. Рыжая шевелюра третьего заставила сердце Гортензии забиться быстрее. Эти волосы… Эта фигура… Ей казалось, что она узнала скрытый темнотой профиль. Неужели это был Патрик Батлер?

В течение всего путешествия она ждала его появления. В Вене она решила, что он потерял ее след, отказался от преследования. Быть может, ему стало стыдно за то, как он обошелся с женщиной? Или, в общем-то довольный, он вернулся к своим туманам Бретани и своему делу? И вдруг он появляется так неожиданно в венском театре! Но он ли это? Может, это кто-то просто похожий на него?

Гортензия решила убедиться. Движимая чувством, близким к панике, она вскочила, толкнув Фелисию, и бросилась из ложи без всяких объяснений. Подобрав юбки из бледно-розовой тафты, она почти побежала по полукруглой галерее, огибавшей ложи. Она ничего не видела и не слышала, даже зова Фелисии, бросившейся за ней следом.