Вздрогнув, он поднял глаза на незнакомца. Тот выпустил его локоть, пальцы разжались, словно сами собой, рука упала вдоль тела.

Сколько они молчали - неизвестно, тишина, окутавшая их подобно безвидному туману, остановила по мановению жеста движение времени. Огни приближающегося поезда все так же ярко горели на выходе из темноты тоннеля.

– Я устал, - с трудом произнес он, оказавшись на поверхности.

Мужчина внимательно посмотрел на него.

– Это все. Я устал, - повторил он.

Мужчина пошевелился.

– Что у вас в руке?
– вопрос застал его врасплох. Он разжал ладонь. Именно за локоть этой руки он и был схвачен мгновение или минуты назад.

На ладони лежало распятие. Два куска дерева, соединенные друг с другом, и обрывки проволоки на трех их концах.

И снова тишина. Оба молча смотрели на опустевшее распятие, точно пытаясь вспомнить что-то очень важное.

Наконец, он произнес, сжимая кулак.

– Я освободил Его. Я не мог больше... смотреть на Него. Это выше моих сил.... Две тысячи лет, две тысячи... это не несколько часов, - он поднял глаза.
– За что? Я всегда спрашивал себя, за что?

Пауза.

– Поэтому сегодня я освободил Его.

– И Он...

– Да. Он ушел, покинул...

– Нет, - мужчина прервал его, резко тряхнув головой. Он не покинул. Я знаю.... Знаю, потому что видел. Тогда. В те несколько часов. Я и сейчас спрашиваю себя, мог ли я освободить Его?.. тогда, - прибавил мужчина чуть слышно.

Снова пауза.

– И что стало бы иначе... с нами. Со всеми нами.

Он хотел что-то спросить мужчину, но не успел. Глаза встретились, и он снова был схвачен за локоть.

– Пойдем, - приказал мужчина.
– Пойдем, - повторил он.
– Ожидание закончилось, - слова собеседника точно рождались в его голове.
– Все закончилось. А второй раз мне не так страшно. Проще. Тогда смоковница, теперь....

Грохот вырвавшегося из тоннеля поезда, свет фар ослепил и оглушил его. Он лишь чувствовал, как кто-то рвет его за локоть вперед, в бездну, заставляя сделать единственный шаг, шаг вперед и вниз. Он не слышал последних слов, потонувших в ребе поезда, он слепо шагнул вперед, повинуясь давлению, и вздохнул полной грудью, когда из-под ног ушел пол платформы.

А спустя мгновение его тело ударилось о бетон, он вскрикнул, не разжимая глаз, дернулся и почувствовал, как струится по щеке вода. Ледяная вода, текущая в желобе меж рельсов.

И лишь тогда расслышал истерический визг тормозов, доносившийся, казалось, отовсюду, забивший его мозг и выключивший слух через миг и увидел, как над его головой остановилась, вздрогнув, колесная пара голубого вагона, черная колесная пара прекратившая свое беспрестанное вращение прямо над его головой.

Когда, спустя час, он пришел в себя, и врач, осмотрев его сызнова, заключил, что здоровье его в полном порядке - не считая ушибов и порезов, которые до свадьбы доживут - то услышал голос видевшего подле за столом милиционера.

– Вы в рубашке родились, молодой человек, - он робко улыбнулся, в ответ на слова капитана.
– Все, вы можете быть свободны, мы вас не задерживаем. И, пожалуйста, пользуйтесь метро по назначению.

Он кивнул, обещая. И попрощавшись, вышел из маленького кабинета, медленно, словно преодолевая сопротивление ступенек, поднялся по лестнице на поверхность.

Облака разошлись, и его встретил заходящий за крыши далеких зданий оранжевый диск солнца.