– Чужие, - эхом повторила она.

– Нет, я не...

– Не то, что раньше. Тогда... в институте.... Все правильно, - я хотел возразить, но она покачала головой и продолжила.
– Все так и должно быть, я понимаю. Я сама это поняла. Не сразу, конечно, но, правда, поняла. Ведь одно дело - учеба и все такое, а другое, совсем другое - свой собственный выбор, серьезный выбор, не зависящий от окружающих... от обстоятельств... от места....

И теперь я сама выбрала, понимаешь? Вот так, почти наудачу, выбрала. Когда уже другого.... Нет, это неважно.

Мы долго молчали. Поезд остановился на пустынном полустанке, постоял и снова тронулся в путь. А мы все молчали и смотрели в непроглядную темень за окном.

– Мне тридцать лет, - тихо сказала она.
– И у меня должен быть выбор. Я знаю, как мама волнуется, когда я вот так сильно задерживаюсь... я не должна этого делать... конечно, не должна, - и едва слышно: - Но ведь я не могу без него. Что поделать, если он не может оставить меня у себя дома.

И - одними губами:

– Навсегда.

И тут же, громче, резче:

– Но он тоже не может без меня. Не может. Я знаю. Знаю.

И снова молчание, только перестук колес, да резкое, на поворотах, хлопанье двери тамбура. Поезд стал замедлять ход, показались огни новой станции. Показались и исчезли, электричка проследовала без остановки. Вновь бухнула дверь тамбура, когда вагоны миновали одну за другой две стрелки.

Она сцепила пальцы и закрыла глаза, плечом привалившись к стенке. Казалось, она дремала. И только подрагивание больших пальцев, то принимавшихся тереть костяшки, то вновь замиравших, выдавало ее беспокойное бодрствование. И напряженную работу мысли, искавшую пути среди нарисованных сознанием картин.

Беретка была чуть великовата ей, и когда она устало коснулась виском стены, стала медленно сползать на глаза. Она зябко поежилась, запахиваясь в короткий, не по сезону легкий, плащ, и открыла глаза.

– Ты куда сейчас?
– спросила она. Спросила так, словно прежнего разговора не было, словно она только что увидела меня и решила узнать, долго ли я буду ее попутчиком.

– На дачу.

– Это далеко?

– Нет, - я назвал станцию, она кивнула. И спросила негромко:

– К кому-то?

– От кого-то. Вернее, от кого-нибудь.

– Значит, все еще один.

Я пожал плечами.

– Тебе проще быть одному... в тридцать лет.

– Я не знаю. Наверное.

– Наверное, - повторила она.
– И все же странно.

– Что странно?

– Мы встретились. Случайно. Там, где наши пути не должны были пересечься никогда. За эти шесть лет они ни разу не пересекались, хотя и ты, и я жили, до недавнего времени, в одном городе, в одном районе. А тут, когда мы с мамой переехали...
– она замолчала. И неожиданно произнесла: Интересно, сколько пройдет времени, прежде чем мы встретимся вновь?

– Быть может, столько же, - помолчав, ответил я.

– Или нисколько. Вообще нисколько, - и не дав мне ответить, спросила: - Ты сейчас никуда не торопишься?

– Нет. Если ты хочешь, чтобы я проводил тебя...

Она покачала головой.

– Я хочу другого. Я хочу, чтобы ты зашел к нам. Ненадолго, на час-полтора, самое большее. Просто посидеть, поговорить. Я познакомила бы тебя с мамой, ты ведь никогда не видел ее прежде. А потом я проводила бы тебя до станции, если хочешь....
– новая пауза.
– Только я хотела бы просить тебя об одной услуге, если не сможешь, ответь сразу, и я... и мы увидимся еще через шесть лет. Или...
– она замолчала.

– Я слушаю тебя.

– Я буду называть тебя другим именем.

– Каким?
– спросил я, хотя мог бы не спрашивать.

– Человека, который любит меня. Который не может оставить меня у себя. Который провожает до вокзала каждый раз, когда я бываю у него... каждую субботу и иногда на праздники....

Я молчал.

– Тебе ничего не надо будет говорить: ни о себе, ни обо мне. Просто поддержи мой разговор. Он никогда публично не обнимал и не целовал меня, в этом плане он сдержан и старомоден, так что твои чувства тоже останутся при тебе. Он совсем другой человек.

– Я понял.

– Вряд ли. Просто прими это. И еще одно - он очень любит меня.

– Хорошо.

Она вздрогнула и напряглась.

– Что хорошо?

– Я согласен. Но твоя мама узнает меня по голосу. Ведь в свое время я почти каждый день звонил тебе.

– Через день, - напомнила она.
– А день звонила я. И потом... ты всегда приглашал меня к себе. Ведь у меня дома была мама.

– Да, верно, - медленно произнес я. Поезд стал замедлять ход.
– Это твоя станция?