– Да,- проговорил он наконец, решив взять быка за рога,- а как вы объясните, Митчелл, этот синяк на макушке?

– Ну,- без обиняков ответил доктор,- думаю, кто-то треснул ее по голове.

Роджер с тоской посмотрел на него. Хуже и не придумаешь!

– Неужели это единственно возможное объяснение?- и робко добавил: - В смысле, получается так похоже на ссору, а никакой ссоры, как мы знаем, не было.

– Чтобы синяк появился в таком месте, ее должны были стукнуть по голове,- резонно возразил доктор.

– Да, но не могла она сама стукнуться?

– Да, могла, несомненно. Но как можно стукнуться макушкой?

– Ну, например, о низкую притолоку или что-то в этом роде.

– Только если она входила в дверь задом наперед.

Роджер чувствовал, как хватка его ослабевает. Он был связан невозможностью говорить в открытую. Невозможно объяснить, что полиция, подозревающая не просто более запутанный случай самоубийства, но нечто значительно серьезнее, почти наверняка поинтересуется, не имеется ли каких-либо признаков насилия на голове погибшей, объясняющих отсутствие следов борьбы на асфальте. Ведь такие следы легко определить, и если была бы борьба, то они непременно бы остались. И вот вам пожалуйста этот самый признак насилия!

– Скажите, а не могла она как-то получить этот синяк без посторонней помощи?- спросил он в отчаянии.- Кстати, и другие синяки тоже?

Доктор Митчелл посерьезнел.

– Я вполне понимаю, что вы имеете в виду, Шерингэм, но тут ничего не попишешь: это явно следы нанесенных кем-то ударов. Так и сам Брайс сказал, и он наверняка включит это в свой отчет. Так и сказал - "Эге, кто же так Ину отделал?"

– Черт!- уныло ругнулся Роджер. И вдруг его лицо озарило воодушевление.- Митчелл! У нее чулки на коленках были порваны?

– Чулки на коленках? Да нет вроде бы. Нет, они точно не были порваны, поскольку один даже приклеился к колену запекшейся кровью, а ссадины не было видно, пока мы его не сняли. А что?

– Да то, что это все объясняет,- ликовал Роджер.- Все эти синяки. Сказать, откуда у нее этот фингал на темечке? От рояля!

– Рояля?

– Ну да, в зале. Боже милостивый, какой же я болван! Конечно же она разбила коленки не об асфальт - потому что тогда она порвала бы и чулки. Но что может ссадить кожу под тонким шелком, не повредив этого шелка? Несильный удар о полированную деревянную поверхность. Иными словами: мы оба видели, как миссис Стреттон сама ссаживала себе коленки и оббивала другие места если смотрели внимательно. Ну, теперь вы меня поняли?

– Танец? Она танцевала "апаш" с Рональдом?

– Ну конечно!- Роджер широко улыбнулся способному ученику. Это даже лучше, что ученик сам озвучил очевидный вывод. Значит, в дальнейшим он ничтоже сумняшеся станет считать, что пришел к нему сам, безо всяких подсказок и следовательно, будет отстаивать его с пеной у рта.- А ведь правда!- мысль надо довести до конца, и Роджер продолжил: - Теперь и я вспомнил, как она один раз поднялась с пола возле рояля, потирая голову. Вы тоже видели?

– Нет, не могу сказать.

– Да что вы,- с энтузиазмом воскликнул Роджер, который сам этого не видел, но был решительно настроен на то, что миссис Лефрой, и сам Рональд, и Колин это видели непременно.- Она потерла голову и сказала "Ой-ёй, вот это удар; еще, Рональд!" или как-то так, ну, сами знаете.

– Что ж, это все объясняет, без сомнения,- с не меньшим облегчением согласился доктор.

– Да. И полагаю,- добавил Роджер с легкой обеспокоенностью,- что и остальные синяки появились точно также?

– О, конечно. Она несколько раз грохнулась как следует. Мне еще показалось тогда, что ей, наверное, очень больно, но она, по-моему, испытывала удовольствие.

– Точно. И вот вам пункт второй для коронера и его жюри присяжных. Они будут вполне готовы поверить, что личности, которой боль доставляла удовольствие, должна прийтись по душе и идея самоубийства. В чем мы и убедились. Что ж, превосходно. Кажется, вы что-то говорили насчет чашечки чаю?

Доктор Митчелл проворно вскочил.

* 5 *

Роджер едва не танцуя влетел в парадную дверь дома Рональда Стреттона. Все складывается блестяще. Оставалась одна загвоздка, причем не с полицией, а с Колином.

Но прежде чем доставить добрую весть лично Рональду, Роджер поспешил прямиком в зал, где совершил весьма и весьма неблаговидный поступок.

Тщательно притворив за собой дверь, он высмотрел в нижней части рояля выступающий торец и, встав на четвереньки, подлез и как следует потерся о него головой. На волосах любого человека всегда есть какое-то количество жира, и вот уже Роджер с удовольствием созерцал замечательное тусклое пятно, появившееся на сверкающей полировке инструмента; он бы еще добавил тонкий черный волос, но, увы, сие уже превышало его возможности.