Неожиданно он оказался лицом к лицу с самим собой.

Уставившись на этот образ, Пауэл только ценою огромных усилий сумел удержаться на грани вменяемости.

– Да кто же ты такой, черт тебя побери?

С чарующей улыбкой образ скрылся.

«П»… «па»… «папа»… «Отец». Жар преданности и любви, связанных с… Он снова оказался лицом к лицу со своим образом. На этот раз он обнаженный, могучий; он излучает ток желания и любви; он протягивает руки.

– Я потерялся. Ты сбиваешь меня с толку.

Образ исчез. Влюбилась она в меня, что ли?

– Здравствуй, дух.

Так вот, оказывается, какой видит себя Барбара, – умилительно карикатурной: белесые патлы, темные кляксы глаз, угловатая, нескладная фигура… Образ расплылся… и снова неудержимым потоком хлынул, обрушился, все вытеснил собой Пауэл – могучий и нежный защитник. На сей раз он не отступил перед своим двойником. Стиснул зубы, но удержался и принялся его разглядывать. Образ оказался двуликим: спереди, как в зеркале, он видел свое лицо: а сзади – лицо де Куртнэ. Сверкнула цепь двойных ассоциаций: бог Янус, двойник, копия, парный, соединенный и вдруг… Рич? Невозмож… Да, в самом деле, Бен Рич и карикатурный образ Барбары срослись боками, как сиамские близнецы. Брат и сестра. Барбара и Бен. Единство крови. Единство…

– Линк!

Оклик раздался где-то очень далеко. Непонятно откуда.

– Линкольн!

Пусть немного погодит. С этим Ричем придется…

– Линкольн Пауэл! Я здесь, идиот!

– Мэри?

– Не могу тебя найти.

– Через несколько минут буду с тобой.

– Линк, я уже третий раз пытаюсь тебя обнаружить. Если ты сейчас не выйдешь, ты пропал.

– Третий раз?

– За три часа. Линк, ну пожалуйста… пока я еще в силах.

Он начал выбираться на поверхность. Но не мог сообразить, куда он должен двигаться. Вокруг бесновался вневременной и внепространственный хаос. Снова появился образ Барбары де Куртнэ, на этот раз – карикатура на эротичную сирену.

– Здравствуй, дух.

– Линкольн, богом тебя заклинаю!

Он заметался было в панике, потом взяла свое щупаческая выучка. Автоматически он выполнял все, что требовалось для осуществления «отхода». В строгой последовательности захлопывались блоки; каждый заслон – шаг назад, все ближе к свету. На середине пути он ощутил, что Мари рядом с ним. Она его сопровождала до самого конца, до тех пор, пока он вновь не оказался у себя в гостиной, рядом с Барбарой. Словно обжегшись, Пауэл отпустил ее руки.

– Мэри, я обнаружил какую-то загадочную связь между ней и Беном Ричем. Они каким-то образом…

Мэри держала намоченное в холодной воде полотенце. Размахнувшись, она больно хлопнула им Пауэла по лицу. Только тогда он понял, что трясется, как в ознобе.

– Вся трудность в том… Понимаешь, пытаться по кусочкам воссоздать целое из обрывков сенсорных сигналов – это все равно что пробовать осуществить химический анализ, находясь в середине солнца.

Снова удар полотенцем.

– И в том и в другом случае ты имеешь дело не с элементами, а с расщепленными частицами… – Пауэл увернулся от очередного удара полотенцем и внимательно посмотрел на Барбару. – Подумай, Мэри, бедняжка, кажется, в меня влюбилась.

Образ подмигивающей горлицы.

– Серьезно. Я там все время натыкался на себя.

– Да ну? А за собой ты ничего не замечаешь?

– Я тебя не понял.

– Чем объясняется, скажи мне, твой отказ послать ее в Кингстонский госпиталь? – спросила Мэри. – Чем ты объяснишь эти телепатические экскурсы, столь регулярно проводимые по два раза в день? И для чего тебе вдруг понадобилась компаньонка? Я вам скажу, что это значит, мистер Пауэл.

– Что же?

– То, что ты в нее влюблен. Влюблен еще с тех нор, когда увидел ее в доме Чуки Фруд.

– Мари!

Вспыхнув, она бросила ему в лицо яркое комплексное изображение: он сам и Барбара, и то, что Мэри подглядела несколько дней назад… то, что заставило ее побледнеть от ревности и гнева. Пауэл знал, что она не ошиблась.

– Мэри, милая…

– Не беспокойся обо мне. На меня наплевать. Послушай, ты в нее влюбился, а она ведь не щупачка. Мало того, она помешанная. Что ты в ней любишь? Ее лицо? Инстинкты? Какую часть от целого составляет предмет твоей страсти? Одну десятую? А остальные девять? Ты уверен, что ты их полюбишь? Будь ты проклят! И зачем я тебя вытащила, лучше бы ты сгинул там, в дебрях ее подсознания.

Мэри отвернулась и заплакала.

– Мэри, я умоляю тебя…