— Вот оно, Небесное Зеркало, — удовлетворенно сказал Морской Король.

— Но я вижу только нас самих, — Чани сумел кое-как разобраться в хаосе движущихся цветных пятен.

— Стоит его немного наклонить, и ты увидишь происходящее в тысяче лиг отсюда.

Король плавно повел руками, и зеркальная чаша задрожала.

Теперь в ней отражалась слегка присыпанная снегом дорога. По дороге двигалась бесчисленная армия — всадники на медведях, дикари с огромными топорами, Ледяные… Чани узнал войско, покинувшее недавно Ледяной Замок.

Зеркало снова шевельнулось.

Перед глазами Чани выросла мощная цитадель. Ее стены отливали странной тусклой синевой, словно железные. И Морской Король подтвердил эту догадку, почтительно, с придыханием произнеся:

— Железный Замок.

Чани вдруг подумалось, что многовато у Морского Короля повелителей. А ведь не столь давно он казался сказочно сильным властелином.

Потом в Зеркале замелькали леса, горы, дороги, города, море… Наконец Зеркало остановило свой взор на одинокой фигурке, бредущей по заснеженной равнине.

— Принцесса! — узнал Чани.

— Она, — подтвердил король.

Чани тяжело вздохнул и со внезапной робостью попросил:

— Покажи… — он не договорил.

— С удовольствием, повелитель, — кивнул король, легко догадавшийся, что Чани хочет видеть брата.

Зеркало показало троих человек… ничего больше Чани не успел различить. Мелькнула ослепительная алая молния, ударившая прямо в середину зеркальной чаши. В то же мгновение с оглушительным треском зеркало разлетелось на тысячу осколков, а струя окутанного дымом пламени, отразившись от него, ударила в землю неподалеку, разбрызгивая горячие капли. Так силен был жар этого пламени, что даже скованная многовековой стужей земля задымилась.

Король отпрянул подальше от рдеющего пятна.

— Ты видишь, с кем вы рискнули связаться? Рожденные в раскаленных недрах земли Радужники таят в себе мощь дикого огня, хотя не часто рискуют ее обнаружить. В любое мгновение она может испепелить вас всех!

— Вижу, — подавленно отозвался Чани. Потом он поднял голову, чтобы найти ту самую звезду, но не увидел ее. — Куда она пропала? — невольно вырвалось у него.

— Кто? — не понял Морской Король.

— Звезда.

— Ах, ты об этом, повелитель, — досадливо махнул рукой король. — Пустое. Я заставил серебро звезды растечься по небесному своду, ведь нам требовалось зеркало. И теперь звезда больше не существует.

— Потому что Зеркало разбилось?

— Да. Обычно мы всегда так поступаем. Разбить Зеркало куда проще, чем собрать тончайшую пленку обратно в звезду. Осколки Зеркала падают на землю… Именно так образовались серебряные залежи Атинъярхана. Хозяин Тумана любил пользоваться Небесным Зеркалом.

Чани подавленно молчал. Потом требовательно спросил:

— Что еще ты помнишь со времен великих королей?

Морской Король склонился, чтобы скрыть проступившую на губах злобную усмешку, и сдавленно произнес:

— Я помню их самих.

— Немного.

— Вполне достаточно, чтобы признать наследника трона.

Чани, старательно подавляя рвущийся возглас торжества, переспросил:

— И кто же он?

Морской Король, не разгибаясь, ответил:

— Люди за много веков разрухи и упадка забыли своих властителей. Но время не властно над королевской кровью, и сходство с Вираджаем Золотым говорит само за себя. Вернувшемуся в свои владения принцу надлежит возвратить королевству его истинный облик, а короне — прежние величие и блеск. Народ придавлен тяжестью свирепого рабства самозваных владык, принц обязан возвратить народу свободу. В сердцах своих люди продолжают хранить верность истинным повелителям, как прибежище от всех бед и символ неугасающей надежды. Принц должен явить себя народу, и тогда новым светом воссияет слава древней короны, вновь собравшей под собою державу.

— Но ведь прошло столько лет…

— Не имеет значения. И миллиона лет недостаточно, чтобы развеялось колдовство имени правящей династии.

Чани выпрямился и горделиво вскинул голову.

— Значит ли это, что я должен искать принца, чтобы присягнуть ему?

Морской Король медленно опустился на колени.

— Ты прав, повелитель. Подданные должны присягать вернувшемуся властелину. Но нам нет нужды искать принца, он здесь.

Хотя Чани давно догадался, к чему ведет король, он все-таки предпочел уточнить:

— Ты подразумеваешь себя?

— Повелитель изволит шутить над преданнейшим из своих слуг. — Морской Король едва не сгорел от унижения и бешенства, однако голос его оставался неизменно ровным и спокойным. — Если я и подразумевал себя, то лишь в том смысле, что мне надлежит первому присягать принцу. Впрочем, если повелителю так угодно, я произнесу слова, которых он достоин: я присягаю тебе.

Чани высокомерно кивнул.

— Я согласен принять твою верность и службу.