Пат Денби в «Удольфо» не было. Значит, он должен найти ее. Нигел не уговаривал его остаться. И комиссар полиции, и детектив-любитель заявили, что они должны вернуться в город. Когда старший инспектор Гоб осведомился, может ли он переговорить с мистером и с миссис Сигрейв, Нигел согласился без особой охоты. Но так или иначе, старшему инспектору и сержанту Хакли пришлось остаться.

Наемный экипаж уже грохотал по Хит-стрит, и, сидя между полковником Хендерсоном и Уилки Коллинзом, Кит отчетливо помнил слова, которые возбужденный Нигел кинул им перед отъездом.

И теперь полковник Хендерсон обращался к человеку, который, возможно, будет при нем следователем.

– Итак, мой дорогой друг! Поскольку вы не смогли изложить нам четко и ясно, что значит это бормотание «Дельфийского оракула» по поводу данного дела, как вы восприняли вспышку нашего друга Сигрейва?

Когда они уже были готовы сняться с места, Нигел, на левой руке которого висело пальто, сложенное так, чтобы прикрыть прореху, высунулся из окна ландо.

– Есть кое-что еще, – громко сообщил он, – чем стоит поинтересоваться. Я думаю, моя дорогая жена познакомилась с американским приятелем Кита, которого зовут Джим Карвер. Он законченный янки из Новой Англии, сын сенатора от Массачусетса, который в силу какой-то извращенной причины служил в армии конфедератов в ходе того конфликта, который он называет войной между штатами.

– Да? – вежливо поинтересовался полковник Хендерсон.

– Сдается, парень неплохой, хотя характер у него прямо дьявольский. Помнится, я рассказывал вам, как он торопливо проскочил мимо, когда мы с Мюриэль в пятницу вечером были в отеле «Лэнгем». И надо же – сегодня днем мы с Китом совершенно случайно встретили его в Музее мадам Тюссо. Я даже могу сообщить, где найти его: он снимает апартаменты на Кларидж-стрит, 24. Вот именно! – добавил Нигел, хотя его слова никто не комментировал и никто не возражал. – Я не говорю, что его знакомство с Мюриэль может принести какой-то вред, пусть даже он с ней и встречался. Я этого не сказал. Я вообще ничего не говорю. Кроме того, все вы тут знаете, что значит осмотрительность; даже старый Гоблин может быть осторожным. Нет, Кит, и не пытайся заткнуть мне рот! Просто я думаю, черт бы меня побрал, что имеет смысл разобраться в этом. Что бы там ни было...

И сейчас, сидя в кебе, полковник Хендерсон не мог скрыть своего беспокойства.

– Что бы там ни было, если вам угодно, – сказал он, – а что же там на самом деле? Как вам это нравится, Коллинз? Или вы ответите на один вопрос лишь для того, чтобы задать другой?

– Боюсь, что мне придется, – ответил человек с бородой. – А каково ваше мнение?

– Давайте отложим вынесение приговора. Я не могу уломать вас сообщить, что вы думаете по этому поводу. И тем не менее!.. Есть вопрос, от которого вы не должны увиливать. Когда вы сказали, что хотели бы задать вопрос миссис Обер, она сочла его совершенно неуместным. Насколько я понимаю, вы хотели спросить ее, что она делала в воскресенье вечером?

– О нет! Я собирался узнать, чем она занималась в субботу вечером.

– В субботу вечером? – воскликнул Кит.

– Да, – подтвердил Уилки Коллинз. – Поскольку вы спросили меня, что я думаю, так вот, полковник, я думаю, что пришло время рассказать Фареллу то, что вы скрывали от меня, пока не разбудили сегодня днем.

– Я не рассказывал вам, – возразил комиссар, – потому что, как мне казалось, ясно дал понять – я сам ничего не знал, пока перед ленчем не вернулся в Уайтхолл после нашего первого визита в «Удольфо». Да, Кит может оказать некоторую помощь, хотя, не исключено, у него ничего не получится. Кроме того, Нигел Сигрейв сам назвал имя Джима Карвера. Так что...

Холодный ветреный сумрак сгущался; кучеру пришлось слезть с облучка и прежде, чем трогаться в путь, зажечь светильники по обе стороны экипажа. На лицо полковника Хендерсона падал слабый отсвет лампы с правой стороны, и, сделав паузу, он продолжил:

– Кит, сержант Забади Фентон является весьма ценным сотрудником уголовного отдела. Он еще довольно молод, но стал хорошим другом старшего инспектора Гоба. Даже для отъявленных преступников сержант Фентон является авторитетом. Насколько я знаю, он из Ланкашира, из простой семьи. Но выглядит джентльменом. Он знает, как носить хорошую одежду; он даже умеет говорить на изысканном языке, пока не забывается и не возвращается к простонародному наречию.

– Ну и что, сэр? Какая связь между сержантом Фентоном и делом, которое вы расследуете?

– Откровенно говоря, никакой; просто я помню о нем. Тем не менее это напоминает, как в полицейской работе случай помогает справиться с помехой.

– Каким образом, сэр? Полковник Хендерсон задумался.

– По возвращении в Скотленд-Ярд, одолеваемый сомнениями или, точнее, опасениями по поводу действий Нигела Сигрейва, я дал Гобу указание возвращаться в «Удольфо», взяв с собой Хакли. Они должны, не попадаясь на глаза, вести пристальное наблюдение. Если наш искатель приключений сделает вылазку, они должны последовать за ним и позаботиться, чтобы с ним ничего не случилось. Я даже сказал им взять кеб. Вскоре после того, как они отбыли, сержант Фентон попросил разрешения поговорить со мной о деле, которое, по его мнению, может оказаться достаточно важным. Гоб рассказал своему молодому коллеге о деле Сигрейва, и, похоже, достаточно подробно; как ни странно, но порой даже старший инспектор может быть чрезмерно болтлив. Сержант Фентон представил интересный, но достаточно путаный рапорт.

– Насколько я понимаю, – вмешался Уилки Коллинз, обращаясь к Киту, – какое-то время полиция пыталась войти в доверие к человеку с множеством лиц, который крепко досаждал приличному обществу и здесь, и в Париже. Его настоящее имя Джук. По последней информации, Джук снова в Лондоне, и по пятам за ним следовал человек, крещенный как Забади Фентон. В пятницу вечером сержант Фентон оказался в отеле «Лэнгем»...

– Наверно, удивляться этому не стоит, – сказал Кит, – но, черт побери, именно сейчас! Аферист, играющий на доверии, в «Лэнгеме»?