– Оно помогает мне лучше понять этих существ, - произнес он серьезно, постигнуть их мысли и чувства.

– Но при этом ты наслаждаешься ролью бога.

Мужчина снисходительно пожал плечами.

– Должна ли я называть тебя по имени, которое ты избрал для себя при общении с представителями человечества.
– Она уже не скрывала своей иронии. На ее губах играла насмешливая улыбка, но ее большие серые глаза смотрели холодно и строго.

Не выдержав этого взгляда, мужчина отвернулся в сторону.

– А ты предпочитаешь подобрать мне имя по собственному вкусу, не так ли?
– усмехнулся он.

– В таком случае пусть будет Ормузд, - предложила она.
– Бог Света. Твои маленькие игрушки должны оценить скромность своего господина.

– А как же мне прикажешь называть тебя?

– Аня, - отвечала она немного подумав.
– Мне нравится это имя. До тех пор пока мы изображаем людей, ты можешь называть меня этим именем.

– Ты слишком легко к этому относишься, - предостерег ее Ормузд.

– Ничего подобного, - возразила Аня, переходя на серьезный тон.
– Я знаю, насколько это важно. Я испытала на себе их чувства и думаю, что поняла их. Чувство ужаса, боли, страха перед смертью... перед превращением... в ничто.

– Тебе не следовало отправляться туда. Я предостерегал вас против этого шага.

– Все правильно, ты предпочел возродить своего воина и бросить его против Владыки Темных Сил, одного, без друзей, без надежды, даже без воспоминаний.

– Такова участь всех людей. Они не должны понимать того, что происходит. К чему было делать для него исключение?

– В том-то и беда, что они все понимают, - возразила Аня.
– Правда, на свой собственный примитивный лад. Они интуитивно догадываются о происходящей борьбе и отдают себе отчет в том, что они не более чем пешки в игре сил, намного превосходящих их своим могуществом.

Ормузд недоверчиво покачал златокудрой головой.

– Они понимают только то, что я разрешаю им понять.

– Ты ошибаешься, - настаивала она.
– Обрати внимание на их ученых, их тягу к познанию сущности вселенной. Они на пороге открытия истинной природы соотношения времени и пространства.

– Ты заблуждаешься. Они до сих пор убеждены в необратимости хода времени и полагают, что причина всегда предшествует следствию.

– Приглядись повнимательнее, о бог Света, - рассмеялась она.
– Твои игрушки уже не те, какими были когда-то. Они начинают постигать тайны, еще недавно недоступные их сознанию.

– В таком случае мне следует вмешаться и изменить существующий ход вещей. Они не должны узнать слишком много. Во всяком случае не теперь.

– Нет! Только не это! Пусть они познают истину. Ты не можешь обращаться с ними как с простыми марионетками.

Он бросил на нее недоумевающий взгляд.

– Я могу обращаться с ними так, как мне угодно. В конце концов, я сотворил их. Они принадлежат мне!

– Но ты не в состоянии больше контролировать их.

– Глупости.

– Пора бы вам признать это, - стояла на своем Аня.
– Они уже вышли из-под твоей власти.

– Я контролирую их!

– Ты сам вложил в них чувство любознательности, тягу к знанию.

– Это было необходимо, - вздохнул Ормузд, - но я уравновесил его чувством страха перед неизвестностью.

Глаза Ани гневно сверкнули.

– Уравновесил? Ты ошибаешься, мой благородный богоподобный творец. Ты только внес чудовищную противоречивость в их естество. Они разрываются между стремлением познать тайны бытия и страхом перед неизвестностью. Своим необдуманным поступком ты обрек их на вечные мучения, превратил их жизнь в настоящий ад!

Тот, кто называл себя Ормуздом, собрался было возразить ей, но остановился, прежде чем успел произнести хотя бы слово. Он наконец понял, что собирается сказать Аня.

Она хотя и недолго, но все же пожила среди людей и лучше его понимала их чувства и страдания. Вздохнув, он решил изменить свою тактику.

– Они наивно верят, что их боги всемогущи и всеведущи. Они порицают меня за свои болезни, свои собственные недостатки и промахи...

– Они еще верят в твое милосердие, - добавила Аня, - и в твою любовь.

Он снова вздохнул, на этот раз тяжело и устало.

– Они понимают, что их создание было осознанным актом творения, что у человечества есть свое предназначение, - продолжала она, - но им приходится брести на ощупь во тьме, дабы узнать, каково оно. Они и рады бы служить тебе, но не знают, чего ты хочешь от них.