Я продолжал колебаться. Разумеется, у меня не было и не могло быть никакого послания Угэдэю. Я просто изобрел этот предлог и назвал себя послом, чтобы спасти свою жизнь. Субудай бросил на меня надменный взгляд. В его голосе зазвучали железные нотки:

– Всю свою жизнь я провел на службе Великого хана Угэдэя и его отца, Великого Потрясателя Вселенной, чье имя чтут все монголы. Оба они доверяют мне, и я ни разу не обманул их доверия.

Намек был совершенно ясен. Если сам Чингисхан доверял Субудаю, как я осмеливался сомневаться?

– Хорошо, я скажу, - произнес я медленно, тщательно обдумывая каждое слово.
– Я пришел в эту землю, чтобы предупредить Великого хана о происках дьявола, способных уничтожить его самого и всю империю монголов.

Темные глаза Субудая впились в мое лицо, точно пытаясь проникнуть мне в душу.

– Кого ты называешь дьяволом?
– уточнил он.

– Существует человек, не похожий ни на одного другого известного мне. Темноволосый и темнокожий, с глазами, горящими ненавистью.

– Ариман, - уверенно произнес Субудай.

– Вы знаете его?
– переспросил я, чувствуя, что у меня внезапно пересохло в горле.

– Еще бы! Это он предсказал нашу победу над войсками Джелал-ад-Дина [старший опальный сын последнего шаха Хорезма Мухамеда, долго и успешно сражавшийся против войск Чингисхана] и обещал Хулагу, что он покорит Багдад и навсегда уничтожит власть халифа.

На мгновение я закрыл глаза, пытаясь припомнить известные мне истории о Гарун-аль-Рашиде, знаменитом герое сказок "Тысячи и одной ночи", и славном городе Багдаде. Насколько я помнил, его великое царство было сметено волной монгольских завоевателей. Пышный цветок цивилизации ислама раздавили копыта монгольских лошадей. Города сожжены, волшебные сады безжалостно вытоптаны и вырублены, миллионы людей вырезаны или проданы в рабство.

Пока гордые рыцари Европы безуспешно пытались противостоять арабам в горах Испании и равнинах Святой Земли, монгольские захватчики разбили само сердце ислама, обратив цветущие поля Шинара в выжженную пустыню.

– Ариман - дьявол, - повторил я.
– Он намерен уничтожить государство монголов.

Субудай не выказал ни возбуждения, ни тревоги, как, впрочем, и доверия к моим словам.

– Однако до сих пор все его пророчества сбывались, - невозмутимо подытожил он.
– Монголы одерживали одну победу за другой.

– Он здесь, в лагере?
– спросил я.
– В таком случае, скорее всего, это его люди пытались убить меня, а не сверхисполнительные слуги орхона Хулагу.

– Нет, - небрежно бросил Субудай.
– Он покинул лагерь две недели тому назад.

– И куда он направился?
– спросил я, уже заранее зная, каким будет ответ монгольского вождя. Увы, мои худшие подозрения полностью оправдались.

– Подобно тебе, он хотел отправиться в Каракорум для разговора с Великим ханом. Он уехал две недели назад.

– Две недели назад, - машинально повторил я.
– Я должен перехватить его.

– Зачем?

– Он опасен. Я должен предупредить Великого хана о его замыслах.

Полководец в задумчивости покрутил кончики своих усов. Кажется, это был единственный признак неуверенности, который мне когда-либо довелось наблюдать у него. Я повернулся к Агле, не сделавшей ни одного движения в течение всего нашего разговора. Сейчас она молча смотрела на Субудая, ожидая его решения.

– Я пошлю тебя в Каракорум, - произнес он наконец, - и позабочусь об охране.

– Но он не может отправиться в путешествие, пока полностью не оправится от ран, - запротестовала Агла.

– У меня хватит сил, - настаивал я, - со мной будет все в полном порядке.

Субудай отвел все мои возражения движением руки.

– Ты останешься в лагере, пока лекарка не сочтет возможным разрешить тебе отправиться в дорогу. И в течение всего этого времени я буду навещать тебя каждый день. Ты расскажешь мне все, что знаешь о королевствах запада. Мне необходимо знать о них как можно больше.

Прежде чем я сумел ему ответить, он с заметным усилием поднялся на ноги. Только сейчас я сообразил, что этому человеку никак не меньше шестидесяти лет. Оставалось только удивляться силе духа дикого кочевника, целую жизнь проведшего в седле, покорившего сотни городов и побеждавшего во множестве сражений.

Когда Субудай покинул юрту, я бросил умоляющий взгляд на Аглу:

– Я должен ехать немедленно. Я не могу допустить, чтобы Ариман раньше меня достиг Каракорума и встретился с Великим ханом.