Бен Бова
Орион среди звезд
Роман популярного американского писателя, автора многочисленных фантастических произведений, завершает пенталогию об Орионе - вечном борце за спасение Мироздания.
ПОЛУ СПЕНСЕРУ, ТОММИ АТКИНСУ И ВСЕМ ИХ СОРОДИЧАМ
Пускай вам кажется смешным грошовый наш мундир, Солдат-то дешев, но хранит он ваш покой и мир... Солдат - такой, солдат - сякой, и грош ему цена. Но он - надежда всей страны, когда идет война.
Редьярд Киплинг
ПРОЛОГ
На сей раз мои впечатления от очередного провала в небытие были схожи с ощущениями человека, случайно оказавшегося в центре тропического урагана.
Мгновенно я переместился в мир тревожного безмолвия.
Планеты и звезды, электроны и протоны, даже время и пространство сплелись вокруг меня в безумном хороводе, пока я, Орион, вечный воин и странник, пребывал в состоянии странного оцепенения, одинаково далекого от жизни и смерти.
Все чувства, одно за другим, покинули меня. Привычные категории перестали существовать. Я пребывал за гранью желания и боли, привязанности и ответственности, добра и зла.
Даже сама любовь, казалось, на время превратилась в абстрактное понятие, сродное пресловутому континууму моего творца.
Сколько времени я находился в таком состоянии, можно было только догадываться. С равной долей вероятности, это могли быть и миллионы лет, и считанные доли секунды.
Функционировал только мой мозг.
Я твердо знал, что вновь, повинуясь чужой и недоброй воле, был перемещен в очередную критическую точку мироздания, где требовались мое присутствие и вмешательство. Той самой воле, что с упорством, достойным лучшего применения, снова и снова разлучала меня с Аней.
Аня!
Где она сейчас, беспомощная при всем своем могуществе против безжалостного эгоизма Творцов.
Собрав всю свою волю в кулак, я попытался разорвать темную пелену, обволакивавшую мое сознание.
Никакого эффекта.
Неудача рассердила, но не обескуражила меня.
Аня не могла исчезнуть бесследно.
Она любила меня, и я любил ее. Ничто во всей Вселенной не могло помешать нам соединиться друг с другом...
Мерцание света, настолько слабое, что сначала я был готов приписать это исключительно своему расстроенному воображению, привлекло мое внимание.
Все признаки были достаточно хорошо мне известны. Увы, даже богам свойственно повторяться. Разумеется, это был он, Атен-Ормазд, Золотой бог, явившийся в привычном для себя мишурном великолепии.
Впрочем, на этот раз я был даже рад нашей встрече. По крайней мере, она отождествлялась для меня с новым возвращением к жизни.
– Где Аня?
– спросил я, давая ему понять, что не намерен тратить время на бесполезные разговоры.
– Очень далеко отсюда, - ответил он уклончиво.
– Где бы она ни была, я немедленно отправляюсь туда. Ей угрожает опасность.
– Опасность угрожает всем нам, Орион.
– Какое мне дело до остальных?
– огрызнулся я.
– Меня интересует только судьба Ани.
Губы Атена скривились в хорошо знакомой мне пренебрежительной улыбке.
– Мое создание вновь пытается взбунтоваться? Тебе придется позабыть о своих желаниях, Орион. Не забывай, что ты всего лишь инструмент для достижения моих целей.
– Кем бы я ни был, я собираюсь отправиться на поиски Ани.
– Невозможно! Тебя ждут другие, более важные дела.
Самое печальное для меня заключалось в том, что я прекрасно понимал: во власти Атена было заставить меня склониться перед его волей. Как бы там ни было, гордость не позволяла мне безропотно покориться новой прихоти тирана.
– Я все равно найду ее, - пробормотал я.
Атен презрительно рассмеялся.
Но я уже привык не обращать внимания на его насмешки. Как бы ни сложилась моя дальнейшая судьба, я не собирался отказываться от поисков любимой мною женщины.
Атен мог сколько ему угодно упиваться сознанием своего реального или мнимого могущества, но оба мы прекрасно понимали, что рано или поздно я добьюсь того, чего хочу.
ГЛАВА 1
Очнувшись, я обнаружил, что нахожусь в бесформенном сером коконе, настолько тесном, что мне с трудом удалось приподнять голову. Я лежал спеленутый, словно младенец, абсолютно не представляя себе, где я нахожусь. Руки были прижаты к бокам так тесно, что я едва мог ими пошевелить. Ко всему прочему, я был холоден, как труп, пролежавший в морге по меньшей мере неделю, и столь же беспомощен.