– Здравствуй, Мэри, – сказал я, вручая ей накидку. В ответ она сделала легкий книксен и уставилась в пол. – Я сегодня рано. Доктор Крайцлер уже оделся?

– Нет, сэр, – ответила она с видимым усилием. На ее лице отразились одновременно облегчение и разочарование – так бывало обычно, если слова выходили правильно: облегчение от того, что ей что-то сказать удалось, разочарование – от неспособности сказать больше. Она указала мне рукой в пышно-голубом рукаве на лестницу и разместила мою накидку на вешалке неподалеку.

– В таком случае я, пожалуй, пойду чего-нибудь выпью и послушаю замечательное пение Сайруса, – сказал я.

Перескакивая через ступеньки, я взлетел вверх по лестнице и оказался в гостиной. Сайрус, завидев меня, учтиво кивнул, не прекращая петь. Подойдя к жарко горевшему камину, я торопливо снял с мраморной полки серебряный портсигар. Достав оттуда дорогую сигарету с великолепной смесью виргинского и русского табаков, я извлек из маленькой серебряной шкатулки, стоявшей здесь же, спичку и закурил.

Крайцлер спустился в гостиную по другой лестнице. На нем также был белый галстук и безупречно сшитый фрак.

– Человек Рузвельта еще не появлялся? – спросил он, когда в гостиную вошла Мэри с серебряным подносом в руках. На нем красовались четыре унции севрюжьей игры, несколько тончайших тостов, запотевшая от холода бутылка водки и несколько хрустальных стопок: такую достойную восхищения привычку Крайцлер приобрел, съездив в Санкт-Петербург.

– Нет, – ответил я, гася сигарету и атакуя поднос.

– Жаль. Мне бы хотелось пунктуальности от всех участников операции, – объявил Ласло, глянув на часы. – И если в данном случае… – В этот момент у входной двери на первом этаже несколько раз брякнул молоток, после чего из холла донесся шум. Крайцлер кивнул. – Да, это хороший знак. Сайрус, пожалуйста, что-нибудь повеселее. «Di provenza il mar» вполне подойдет.

Сайрус немедленно внял пожеланиям хозяина – из-под рук его полились нежные аккорды мелодии Верди. Я успел одним махом проглотить свою порцию икры, и тут в гостиную снова вошла Мэри. Вид у нее был несколько растерянный, даже взбудораженный – она попыталась, но так и не смогла представить нашего гостя. В результате лишь сделала очередной книксен и поспешно скрылась в дверном проеме, уводившем в заднюю часть дома. На ее месте не замедлила появиться фигура, вступившая с темной лестницы в ярко освещенную гостиную. Сара.

– Добрый вечер, доктор Крайцлер, – сказала она. Складки ее изумрудно-голубого, как у павлина, платья прошелестели. Ее появление захватило Крайцлера врасплох.

– Мисс Говард, – произнес он несколько озадаченно, хотя по выражению глаз было заметно, что гостья ему по душе. – Какой приятный сюрприз. Вы привели нашего связного? – Последовала долгая пауза. Крайцлер перевел взгляде Сары на меня, затем посмотрел на нее снова. Выражение лица его не изменилось, и он кивнул. – А. Понимаю. Вы и есть наш связной – верно?

Какое-то мгновение Сара выглядела неуверенной в себе.

– Я не хочу, чтобы вы подумали, будто я просто выпросила у комиссара это назначение. Мы тщательно все обсудили.

– Я присутствовал при этом, – быстро добавил я, впрочем, также с неуверенностью. – А когда вы услышите историю, приключившуюся с нами сегодня, дорогой Крайцлер, вы без сомнений признаете, что Сара – человек, нам подходящий идеально.

– В этом есть практический смысл, доктор, – добавила Сара. – Никто не следит ни за мной, ни за моими делами на Малберри-стрит, так что мое отсутствие вряд ли сможет стать поводом для чьего-то любопытства. Не так уж много людей в Управлении, которые смогли бы похвастаться тем же. Кроме того, я неплохо разбираюсь в криминалистике и у меня есть определенные связи и опыт, которых нет ни у вас, ни у Джона. Вы сможете убедиться на примере сегодняшнего дня…

– Похоже, я пропустил что-то крайне выдающееся, – двусмысленно произнес Крайцлер.

– В конце концов, – продолжила Сара, запнувшись от невозмутимости Ласло, – в случае неприятностей… – она быстро достала из огромной муфты, которую носила на левой руке, маленький «дерринджер» и направила его в камин, – … вы обнаружите, что я стреляю лучше Джона. – Я поспешно отступил с линии огня, что вызвало у Крайцлера очередной ехидный смешок. Сара, похоже, решила, что смеются над ней, но сдержалась. – Уверяю вас, доктор, я более чем серьезна. Мой отец был великолепным стрелком. Мать, к сожалению, была инвалидом, а ни братьев, ни сестер у меня нет. Так что мне просто было предначертано стать единственным охотничьим партнером отца.

Все это была чистейшая правда. Стивен Гамильтон Говард прожил жизнь настоящим сельским сквайром в своем поместье неподалеку от Райнбека и все это время учил свою единственную девочку ездить верхом, стрелять, играть в карты и хлестать виски наравне с любым из джентльменов долины Гудзона – и теперь Сара действительно все это умела, причем явно получше любого джентльмена. Она помахала своим крохотным пистолетиком:

– Большинство людей считают «дерринджер» слабым оружием, однако этот экземпляр стреляет пулями сорок пятого калибра. К примеру, если ваш человек за пианино внезапно поймает пулю из «дерринджера», он вылетит через окно.