Шрифт:
«Даже тела могли перепутать?» – подумал Вэн.
Он хотел задать этот вопрос вслух, но не стал. Айриш старался как мог, пытаясь смириться со смертью Эйвери, но ему никак не удавалось. Ни к чему было ему слушать идиотские предположения Вэна. Даже если такое было возможно, все равно получалась бессмыслица. Будь Эйвери жива, она жила бы своей жизнью, а не чьей-то еще.
Поэтому он ничего не рассказал Айришу. Буйство воображения, ничего больше. Он собрал воедино кучу мелких совпадений и придумал абсолютно нереальную теорию.
Айриш наверняка сказал бы, что у Вэна от наркоты мозги ссохлись; возможно, что и так. Он был всего лишь отбросом, парией. Что он мог знать?
Тем не менее он вставил в магнитофон следующую кассету с Ратледжами.
Первый крик ее разбудил. Второй насторожил. Третий заставил скинуть одеяло и выпрыгнуть из кровати.
Эйвери схватила халат, распахнула дверь спальни и бросилась через холл к комнате Мэнди. Через несколько секунд она уже склонилась над кроватью девочки. Мэнди дергалась всем телом и кричала.
– Мэнди, милая, проснись! – Эйвери ухватилась за вскинутый кулачок.
– Мэнди? – Тейт возник у другой стороны кровати.
Он опустился на колени и пытался успокоить дочь. Он взял девочку за руки, но ее тело продолжало извиваться, голова была вдавлена в подушку, пятки ерзали по матрацу. Она продолжала кричать.
Эйвери положила ей ладони на лицо и крепко их сжала.
– Мэнди, проснись! Проснись, дорогая. Тейт, что делать?
– Надо постараться ее разбудить.
– У нее опять кошмар? – спросила Зи, вбежавшая в комнату вместе с Нельсоном. Она подошла к Тейту. Нельсон остановился около кровати.
– Даже в нашем крыле было слышно, как она кричит, бедняжка, – сказал он.
Эйвери слегка похлопала ее по щеке.
– Это твоя мамочка. Мама и папа с тобой. Все в порядке, дорогая. Тебе нечего бояться.
Постепенно крики прекратились. Едва открыв глаза, она кинулась в раскрытые объятия Эйвери. Эйвери притянула ее к себе, девочка уткнулась в нее своим заплаканным личиком. Плечи ее дрожали, все тело сотрясалось от рыданий.
– Господи, я даже не представляла себе, что все так серьезно.
– Такое случалось каждую ночь, пока ты была в больнице, – сказал Тейт. – Потом – все реже. Этого не было уже несколько недель. Я надеялся, что с твоим возвращением приступы прекратятся совсем.
– Мы можем чем-нибудь помочь?
Тейт взглянул на Нельсона.
– Нет. Надеюсь, сейчас она успокоится и заснет. Спасибо, папа.
– Вам надо что-то с этим делать, и чем скорее, тем лучше. – Он взял Зи за руку и повел к двери. Она уходить не хотела и с тревогой смотрела на Эйвери.
– С ней будет все в порядке, – сказала Эйвери, гладя Мэнди по спине. Та еще продолжала всхлипывать, но самое худшее было позади.
– Время от времени все повторяется, – проговорила Зи.
– Остаток ночи я проведу с ней.
Когда они остались втроем, Эйвери сказала:
– Почему ты не рассказал мне, что у нее такие сильные кошмары?
Он сел в кресло-качалку у кровати.
– У тебя хватало своих проблем. Приступы становились все реже, психолог говорил, что так и будет. Я думал, она от них избавилась.
– И все-таки я должна была знать.
Эйвери все еще прижимала к себе Мэнди, укачивала ее и бормотала ей на ушко что-то ласковое. Она хотела совсем успокоить девочку. Наконец Мэнди подняла голову.
– Получше? – спросил Тейт.
Мэнди кивнула.
– Очень жалко, что тебе приснился такой плохой сон, – шепнула Эйвери, вытирая слезы со щек Мэнди. – Хочешь рассказать о нем маме?
– Он до меня доберется, – пробормотала она.
– Кто, дорогая?
– Огонь.
Эйвери вздрогнула, на нее нахлынули собственные ужасные воспоминания. Они возвращались порой так внезапно, что требовалось несколько минут, чтобы от них избавиться. Даже ей, взрослому человеку, это было нелегко. А каково должно быть ребенку?
– Я вытащила тебя из огня, помнишь? – нежно сказала Эйвери. – Его больше нет. Но вспоминать об этом по-прежнему страшно, правда?
Мэнди кивнула.
Однажды Эйвери писала статью об известном детском психологе. Она вспомнила, что во время интервью он говорил о том, что самое плохое, если родители не верят страхам ребенка. Нужно признавать их, а потом уже помогать ребенку их преодолеть.
– Может, ей станет лучше, если обтереть ее влажной салфеткой, – сказала Эйвери Тейту.
Он встал с кресла и вскоре вернулся с салфеткой.