Тело Эйвери с готовностью откликнулось, почувство­вав его напряжение. Было что-то особенно возбуждающее в том, как терлись его плавки об ее трусики.

Горячая, твердая, напряженная рука Тейта проникла сквозь шелковую преграду, мешавшую ему соединиться с ней.

И тут зазвонил телефон.

Он высвободил руку, но Эйвери все еще лежала, при­давленная его тяжестью. Они лежали и не могли отды­шаться, а телефон продолжал звонить.

Наконец Тейт откатился к краю кровати и рывком снял трубку.

– Алло! – Пауза. Потом он тихо выругался. – Да, Джек, – прорычал он. – Я не сплю. В чем дело?

Эйвери едва слышно застонала, отодвинулась к даль­нему углу кровати и повернулась к нему спиной.

– Минутку, я сейчас кончу.

Отложив бумагу, которую читал, Эдди поднялся с удоб­ного гостиничного кресла и обошел пуфик из того же гарнитура. На нем были свалены разные распечатки, га­зетные вырезки, демографические таблицы. Уверенный, что в дверь стучит официант, принесший его заказ, он распахнул ее, даже не посмотрев в глазок. На пороге стояла Фэнси.

– Я не пожалела денег, чтобы на это полюбоваться.

Он совершенно не собирался скрывать своего раздра­жения и преградил ей дорогу, упершись рукой в косяк.

– На что полюбоваться?

– На то, как ты кончаешь.

– Мило.

– Благодарю, – весело ответила она. Потом ее голу­бые глаза потемнели. – Кого ты ждал?

– Не твое дело. Что ты делаешь так далеко от дома, детка?

В холле раздался звонок подъехавшего лифта, из кото­рого вышел официант с подносом на плече. Он подошел бесшумно.

– Мистер Пэскел?

– Сюда. – Эдди посторонился, давая ему пройти, и Фэнси тоже проскользнула в комнату. Она отправилась в ванную и заперла за собой дверь. Эдди нацарапал свою подпись на счете и проводил официанта до двери.

– Приятного вечера. – Юнец панибратски взглянул на него и подмигнул.

Эдди закрыл дверь слишком громко и поспешно, что­бы это выглядело вежливо.

– Фэнси? – Он постучал в дверь ванной.

– Сейчас выхожу.

Он услышал, как шумит вода в унитазе. Она открыла дверь, на ходу поправляя свое облегающее платье. Оно было сделано из какого-то эластичного материала и обтя­гивало ее, словно вторая кожа. Сверху оно заканчивалось широким воротом, который можно было спускать с плеч. Так она его и носила.

Платье было красное. Такими же были помада, туфли на каблуках и десяток пластмассовых браслетов, болтав­шихся у нее на запястье. Копна ее белокурых волос была растрепана даже больше, чем обычно, и она выглядела совсем как шлюха.

– Что ты заказал? Умираю от голода.

– Ты не приглашена. – Эдди преградил ей путь к подносу, оставленному на столе. Он схватил ее за руку. – Что ты здесь делаешь?

– Ну, сначала я писала. Теперь хочу взглянуть, что ты собираешься есть.

Пальцы его сжались сильнее, и он сквозь зубы пробор­мотал ее имя.

– Что ты делаешь в Хьюстоне?

– Дома стало скучно, – сказала она, высвобождая руку. – Там только мама и Мона. Мама полдня в от­ключке, а в остальное время рыдает над тем, что папа ее больше не любит. Правда, я сомневаюсь, что он вообще ее когда-нибудь любил. Знаешь, он женился, потому что думал, что она залетела.

Она сняла металлическую крышку с одного из блюд и схватила помидорчик, украшавший сандвич.

– А это… ммм, шоколадный десерт, – заурчала она от удовольствия, заглянув под следующую крышку. – Как это тебе удается – ешь на ночь, а живот у тебя такой красивый и плоский.

Она скользнула опытным взглядом по его гладкому мускулистому торсу, видневшемуся сквозь незастегнутую рубашку. Потом призывно облизнула губы.

– Во всяком случае, мама считает, что папочка сходит с ума по тете Кэрол, что мне кажется полным безобрази­ем, а тебе? – Она вздохнула – не от отвращения, а от наслаждения. – Это же старо как мир, когда мужчина сохнет по жене брата.

– Последние скандальные новости сообщает Фэнси Ратледж.

Она захихикала.

– Мать мрачна беспросветно, а Мона смотрит на ме­ня так, как смотрела бы на таракана в своей сахарнице. Бабушка, дедушка и чокнутая крошка должны вернуться, а это только нагнетет обстановку, поэтому я решила смыться и отправиться сюда, где все и происходит.

– Как видишь, сегодня ничего особенного не происхо­дит, – насмешливо сказал он.

Это ее не напугало, она забралась в кресло, в котором он до этого сидел, и отправила в рот помидорчик. Он был того же яркого цвета, как и ее губы. Она впилась в него зубами. Он брызнул соком у нее во рту.

– По правде говоря, Эдди-дорогуша, у меня кончи­лись наличные. Автомат не выдает мне денег, потому что я «превысила кредит». Поэтому, – сказала она, поднимая руки над головой и с наслаждением потягиваясь, – я пришла к своему лучшему другу взять немного взаймы.