Диллон был пьян не от вина, а от любви и счастья. Он улыбнулся, вспоминая, как Дебра плеснула шампанским ему на руку, когда они, взявшись за руки, пили за здоровье друг друга. Забыв о присутствующих, она игриво слизала вино.

Его бабушка советовала выбрать девушку из баптистов. «Большинство из них добродетельны, – говорила она, – и не отягчены чувством вины, как католические девушки».

В случае с Деброй бабушка Берк была права. Моральные устои Дебры были такими же прочными, Как и закаленная сталь. Но она была чрезвычайно эмоциональным созданием. В своей большой, шумной семье она привыкла выражать свои чувства открыто, без стыда и застенчивости.

Диллону не терпелось вкусить эту пылкую, самоотверженную любовь. Мысль о ней возбуждала. Брюки, взятые напрокат, вдруг стали неудобно узкими. Он встал с кровати и прошел по плюшевому ковру к окну, из которого открывалась панорама центральной части Атланты. Смеркалось, по всему городу замерцали огни. Диллон глубоко вздохнул, наполнив воздухом широкую грудь. Господи, жизнь может быть действительно великолепной! Его – была. У него было трудное начало, но затем судьба улыбнулась ему.

Услышав, что открылась дверь ванной, он повернулся и увидел Дебру, стоящую в потоке золотого света. Ее светлые волосы прозрачным ореолом лежали вокруг головы. Когда она направилась к нему, ее груди с плавным очарованием покачивались под шелковой ночной рубашкой цвета слоновой кости. При каждом ее шаге легкая ткань на мгновение складывалась и задерживалась в углублении между ногами.

Он притянул ее к себе и поцеловал с нерыцарским жаром, просовывая язык между раздвинутых губ, и почувствовал вкус зубного эликсира.

– Что такое? – спросила Дебра тихо, когда почувствовала его улыбку на своих губах.

– Ты полоскала рот?

– Честно говоря, да. После того как приняла ванну и почистила зубы.

– Ты приняла ванну? – спросил он, тыкаясь носом в ее теплую душистую шею.

– Я думаю, что для новобрачной обязательно выкупаться перед тем, как предстать перед мужем.

– Ты хочешь, чтобы я принял душ?

– Нет. – Она вздохнула и наклонила голову в сторону, чтобы ему было удобнее целовать ее шею. – Я не хочу ничего другого, кроме того, что делаешь.

Он хмыкнул.

– Держу пари, что да.

Он положил руки ей на грудь и водил костяшками пальцев по ней взад и вперед, пока она не напряглась.

– Видишь? Я был прав. – Обхватив ее руками, он прижал к себе и страстно поцеловал. Подняв наконец голову, он сказал: – Я люблю тебя, Дебра.

Он полюбил ее почти с того момента, как впервые увидел. Они встретились в первый день осеннего семестра в Техническом колледже Джорджии. На выпускном курсе они были определены в продвинутую группу по английскому. У Диллона это был факультатив. Для Дебры, которая специализировалась в языке, этот курс по истории языка был обязательным.

После первых слов профессора Диллон понял, что ему предстоят сложности, чтобы изменить график занятий. Он не думал, что сможет в течение всего семестра выносить по три часа в неделю гнусавые интонации профессора.

Затем, опоздав на пять минут, влетела Дебра. Ее светлые волосы были спутаны ветром, щеки горели от смущения. Она извинялась, что не могла найти аудиторию, и запыхалась, потому что бегом поднялась на два этажа.

Диллон мгновенно почувствовал любовь и влечение.

После лекции, расталкивая других студентов, он помчался за той, которая заставила его забыть об изменении графика посещения занятий.

– Привет, – сказал он, догнав Дебру Ньюберри. Диллон запомнил ее имя, когда она назвала себя преподавателю, рассерженному ее опозданием.

Она посмотрела на Диллона глазами цвета Карибского моря.

– Привет.

– Чья ты?

Они подошли к лестнице. Дебра остановилась и повернулась лицом к нему.

– Не понимаю.

Отведя ее в сторону, чтобы не мешать другим, Диллон повторил свой вопрос.

– Я ничья, – ответила Дебра с такой интонацией, которая сделала бы честь хорошей актрисе.

– Никакого постоянного парня, мужа или кого-нибудь другого?

– Нет. Хотя я не понимаю, какое тебе до этого дело?

– Сейчас скажу. Хочешь спать со мной?

– Не знаю. Стоит ли?

Она могла бы просто проигнорировать его и спуститься вниз по лестнице. Могла бы разозлиться и дать ему пощечину. Могла бы оскорбиться и прочитать ему лекцию о сексе. Вместо этого ее реакция была как раз такой, на какую он и рассчитывал, кроме полной капитуляции, конечно: она превратила все в шутку. Он задал вопрос с такой подкупающей улыбкой, что она никак не могла обидеться.

За редким исключением, он нравился женщинам. Диллон скромно признавал это, потому что, в конце концов, ничего не мог поделать со своим красивым лицом. В этом виноваты гены. Он воспринимал свои карие глаза, как нечто само собой разумеющееся. Но женщины думали, что золотистые пятнышки в них были необыкновенными и интригующими. Они говорили, что завидуют его длинным темным ресницам и тому, как его русые волосы выгорают летом.

Когда Дебра быстро оглядела его, в первый раз за все время, Диллону было по-настоящему не все равно, что она думает о его внешности. Возможно, она нашла его приятным и подходящим для флирта. Вместо того, чтобы лечь в постель, они остановились на том, чтобы вместе выпить кофе, и только после второй чашки она наконец спросила, как его зовут. Сначала это не имело значения.