Остановив гольф-кар, Марис зашагала к дому по засыпанной смутно белеющим в темноте ракушечником дорожке, вдоль которой выстроились живописные виргинские дубы. Вот и ступени веранды… Стараясь подавить в себе желание ступать как можно тише, Марис решительным жестом взялась за старомодное медное кольцо.

– Миссис Мадерли-Рид?

Этот вопрос, заданный совсем негромко, заставил ее вздрогнуть от неожиданности и выпустить дверное кольцо, которое звонко ударилось о медную пластинку. Отступив от двери на шаг, Марис повернулась в ту сторону, откуда раздался голос, и увидела в одном из выходивших на веранду окон бледное худое лицо.

– Значит, вы все-таки приехали… – сказал тот же голос.

– Здравствуйте.

Человек в окне продолжал молча ее разглядывать, и Марис почувствовала себя крайне неловко. Окно было забрано противомоскитной сеткой, и человек в доме видел ее гораздо лучше, чем она его, однако Марис сразу подумала, что зашла слишком далеко, чтобы смущаться и робеть.

– Да, это я, – громко ответила она.

Ей показалось – человек в окне негромко вздохнул.

– В таком случае – входите, – сказал он.

Толкнув тяжелую дверь, выкрашенную темной эмалью, Марис шагнула вперед и оказалась в просторной, слабо освещенной прихожей. В нос ей сразу ударил приятный запах старого дерева, воска и какого-то химического состава – не то скипидара, не то полироли. В следующую секунду сбоку отворилась какая-то дверь, и оттуда, вытирая руки тряпкой, вышел высокий, немного сутулый человек. Одет он был в защитного цвета шорты до колен и просторную рубашку с закатанными рукавами. И рубашка, и шорты были покрыты какими-то темными пятнами. На ногах у него были стоптанные кроссовки с отрезанными пятками.

Поглядев за спину Марис поверх ее плеча, мужчина спросил:

– Вы приехали одна?

– Да, – ответила она.

– Тогда будьте добры – закройте дверь, а то комары налетят.

– О, простите… – Марис повернулась и закрыла входную дверь.

– Я рад, что на этот раз вы обошлись без помощника шерифа, – сказал мужчина. В его голосе Марис почудился упрек, и она решила, что обязана объясниться.

– Я позвонила в шерифскую службу просто от отчаяния, – начала она. – У меня не было другого выхода. Я только спросила у помощника Харриса, нет ли в его округе человека с инициалами П.М.Э., а он ответил, что не знает такого. Мне и в голову не могло прийти, что он явится к вам и начнет задавать вопросы. Вероятно, я должна извиниться за причиненное беспокойство, хотя я вовсе не хотела…

Мужчина негромко откашлялся. Очевидно, его кашель что-то означал, но Марис так и не поняла, приняты ее извинения или нет. Впрочем, это теперь занимало ее гораздо меньше. Главное, ее не обругали последними словами и не выставили за дверь, да и П. М. Э. отнюдь не выглядел таким страшным, каким она его себе представляла. Марис казалось – он должен быть моложе и крепче, чем этот довольно пожилой человек, который стоял перед ней, продолжая машинально тереть руки тряпкой. Его тягучий южный акцент никуда не делся, однако сейчас П.М.Э. разговаривал с ней совсем не так энергично и напористо, как по телефону.

Впрочем, и особого дружелюбия он тоже не проявлял, а его голубые глаза разглядывали Марис настороженно и внимательно.

– Признаться по совести, я не знала, какой прием меня ждет, – добавила она, рассчитывая расположить его к себе своей искренностью. – Я боялась, что меня могут даже не впустить в дом…

Вместо ответа П.М.Э. окинул ее таким взглядом, что Марис снова стало не по себе. Она искренне жалела, что не задержалась в Саванне и не привела себя в порядок. Надо было по крайней мере переодеться, подумала она сейчас. Ее летний дорожный костюм был по сезону легким, однако, выбирая его, Марис совершенно упустила из вида, что лето в Нью-Йорке и лето в Джорджии могут так сильно отличаться друг от друга. Теперь же она чувствовала себя так, будто явилась на пляж в пальто. Кроме того, в пути костюм изрядно помялся и вряд ли выглядел пристойно.

– Далеко же вас занесло, миссис Мадерли-Рид!

Это замечание более или менее отражало ее собственные мысли, и Марис оставалось только кивнуть.

– Совершенно с вами согласна, хотя дело даже не в географии, – сказала она. – Если бы не гольф-кары, Санта-Анна вполне могла находиться и в прошлом столетии.

Казалось, эти слова его позабавили.

– Жизнь на нашем острове действительно во многих отношениях примитивна, – сказал он. – Но это сознательный выбор островитян и, смею вас заверить, не самый худший выбор.

Из этого высказывания Марис заключила, что для жителей острова она была «чужеродным элементом» и что преодолеть силы отторжения с помощью даже самых разумных аргументов будет непросто. Стремясь отвлечь его внимание от своей персоны, она огляделась по сторонам.

Большую часть прихожей занимала массивная и довольно крутая лестница на второй этаж. Наверху было темно, и Марис сразу пришли на ум десятки вопросов об истории дома, которая, как и верхняя площадка, скрывалась во мраке. Она понимала, что расспрашивать П.М.Э. сейчас – значит испытывать судьбу, и все же не удержалась и сказала: